Возле будки сидела собака, вернее клочкастое, клыкастоечудовище, ростом с хорошего теленка. Огромный пастообразный язык свешивался изего разверстой пасти, маленькие красноватые глазки горели мрачным огнем, ушибыли прижаты к арбузоподобной голове, одна лапа, размером с ногу слона, нервноподрагивала.

– Р-р-р-р… – повторил милый песик.

Я икнула раз, другой, третий, и тут из будки, только чтослужившей мне убежищем, выползли на свет два щенка, всклокоченные, грязные, новсе равно умильные.

Страх, охвативший меня при виде собакиных отпрысков,оказался настолько велик, что прошла икота, вызванная испугом при виде ихмаменьки.

– Р-р-р-р, – наливался злобой монстр.

Очень медленно, на четвереньках, я двинулась в сторонуогорода. Может, милая собачка примет меня за себе подобную? Вдруг она решит,что к ней в гости заглянула соседка? Костей погрызть, щенков поглядеть. Рукипошарили в траве и схватили что-то, похожее на ощупь на палку. Смешно, конечно,но хоть какое-то оружие.

– Гав-р-р, – раздалось за спиной.

Лай подхлестнул меня. Похоже, мерзкое чудище решилопроглотить несчастную Вилку, пытавшуюся, как оно думает, покуситься на егоневинных деточек.

Никогда в своей жизни я не бегала с такой скоростью, каксейчас! Но у собаки четыре ноги, передвигалась она в два раза быстрее, чем я, инастигала меня легко, играючи. Я уже чуяла смрадное дыхание дворняги. Кое-ктоиз владельцев собак покупает своим питомцам зубную пасту, другим приобретаютспециальные палочки для того, чтобы изо рта шавки пахло розами.

Но полкан, мечтавший слопать меня вместе с кроссовками, явноникогда не знал подобных изысков, скорей всего, его ни разу в жизни не мыли ине расчесывали, и он, как все маргиналы, имел хамские привычки.

Я неслась вперед, размахивая зажатой в руках палкой. Честноговоря, я собиралась пригрозить дубиной двортерьеру, но потом забыла, для какойцели прихватила «оружие», и сейчас просто сжимала его изо всех сил.

Впереди показался забор нашей соседки Лены, довольновысокий, сооруженный из разномастных деревяшек. Вот когда я пожалела оботсутствии у меня физической подготовки. Единственной тройкой в моем дневнике вшколе была оценка, поставленная учителем физкультуры. Больше всего этого милогов общем-то мужика возмущала полнейшая неспособность ученицы Таракановойперепрыгивать через препятствия. Высота в тридцать сантиметров является дляменя почти непреодолимой, но сейчас, увидев частокол, я легко, словно кенгуру,взвилась вверх и приземлилась за оградой.

Но переводить дух оказалось рано. Многокилограммовое собачьетело, которое под спутанной, грязной шерстью представляло собой клубок литыхмышц, тоже взвилось ввысь и перенеслось на участок Лены.

К счастью, милый песик очутился намного впереди меня, оншлепнулся посередине огорода, прямо на грядки, как раз около ног нашей соседки,отчаянно ругавшейся с какой-то толстой бабой.

– Вот! – заорала Лена. – Ты, Клавка, глянь! Это чья собака?!

– Ну, – оторопела та, – моя!

– И чего она с моим укропом сотворила?

– Э…

– Ты явилась сюда лаяться, – уперла руки в боки Ленка, – прокакой-то баллон несешь! Напилась?

– Я?

– Ты!

– Да я тебе…

– Ой, замолчи! Жулька мне все поломала! За каким фигом ее сюдапринесло? Может, твой Мотя ей чекушку поднес! Немедленно уходи и уродку уводи!

Ну-ка, кто кому за огород должен, давай посчитаемся!

– Ну… не кричи, – забормотала, отступая, Клава, – ща…улепетываю! И чей баллон?! Эй, Жулька, отрава грязная, пшла вон!

Собака попыталась было двинуться в мою сторону, но хозяйкавцепилась в ее лохматую шею и пинками выгнала верного друга за плетень.

– Ща на цепь посажу, – вопила она, верша расправу, –изуродую на фиг, кормить брошу.

Визгливый голос отдалялся, я расслабилась. Правда, возниклановая проблема: как бы отползти незаметно на наш участок, но, может, Ленасейчас уйдет в дом? Пока что она меня не видит.

– Эй, Вилка, – засмеялась соседка, – вставай, чегопрячешься!

С тяжелым вздохом я поднялась и забубнила:

– Ну прости, случайно вышло, она мною позавтракать решила!

– Баллон ты упустила?

– Да.

– Теперь назад не получишь, – продолжала веселиться Лена, –Клава жутко жадная, что к ней в лапы попало, пиши пропало, никогда не отдаст. Ине надо ей, а приберет. Такая сучара!

– Я помяла тебе огород!

– Ерунда.

– Давай возмещу.

– Наплюй.

– Ну все-таки.

– Забудь, только укроп чуть повредился, это фигня.

– С какой стати эта Жулька на меня набросилась? –недоумевала я. – Ничего плохого ей не сделала, только улыбалась.

Лена прикусила нижнюю губу, а потом сдавленным голосомпроговорила:

– Совсем не понимаешь?

– Нет, – абсолютно искренне ответила я, – никогда не обижаюживотных, люблю их всех, кроме тараканов. Но те вроде насекомые.

– Ты небось жутко проголодалась, – расхохоталась Лена, –если у Жульки ее любимую косточку сперла. Какая собака такое стерпит?

– Ты о чем? – недоумевала я.

Лена шлепнула себя руками по бедрам.

– Ну, приколистка! Глянь, чего держишь.

Я машинально посмотрела на свою правую руку.

В кулаке вместо предполагаемой палки была зажата довольнобольшая, почти дочиста обглоданная кость.

– Решила супчик сварить, – веселилась Лена, – или таксхарчить надумала?

И что следовало ответить? Сказать правду? Что я принялакость за дубинку?

– Ой, не могу, – сгибалась пополам Лена, – и зачем толькомосляшка тебе понадобилась!

– На холодец, – криво усмехнулась я и побрела к своей избе.

Узнав о моих приключениях, Томочка разохалась.

– Вилка! В другой раз пойдем вместе! Баллон-то тяжелый.