Тут уж дашино терпение, вспенившись, хлынуло через край:

– Прошу прощения, Ваше Величество, – заговорила она по возможности спокойно, – однако Ваши слова… боюсь…

– Повторюсь, – перебил он, – у меня полно недостатков. Один из них – говорить, что думаю – прямо, начистоту, без всяких там вывертов и выкрутасов.

– А рубить с плеча?

– Простите?

Ох уж эти трудности перевода!

– Опрометчивость и поспешность суждений?

– В этом меня, думается, не упрекнуть. Даже напротив. Я, как представляется, проявил в отношении Вас более чем достаточно терпимости и терпения. И это несмотря на бесспорные знаки…

– Какие знаки?

– Бесспорные, госпожа. Как бы хорошо Вы свою роль не разыгрывали, ошибки были, и немало. Просто… по местам всё встало лишь теперь.

Уточнять Даша не стала – то, что он мог бы ей теперь сказать, она не раз уже слышала от того же Огарта: сомнительные биографические сведения, магические навыки, отнюдь не приставшие простолюдинке; даже полученные дважды за Таффи анонимки ей припомнили (эх, знала же, что боком выйдет)…

– Так что, графиня, не стоит упрекать меня в том, в чем вины моей нет. Перед Вами, во всяком случае.

И вновь воцарилось молчание.

Надо было что-то сказать, но что? Мысли лихорадочно скакали в голове. Дело, и без того уже скверное, принимало совсем уж скверный оборот…

– Ваше Величество, – решилась она наконец. – Позвольте…

Тот не отреагировал никак – даже и не взглянул на нее; и она продолжала:

– Я знаю, как это, должно быть, выглядит со стороны… Однако…

Он нетерпеливо вскинул руку:

– Не стоит. Не начинайте, прошу. Толку не будет. Меня Вы не обманете.

– Я и не собираюсь…

– Довольно, сказал же. Если Вы задурили головы моим сыновьям, это еще не значит…

– Я…

– Что, будете отрицать? Напрасно… Я видел это и прежде… Признаться только, несколько… недооценил… Думал, Вы нацелились на младшего…

– Да ни на кого я не нацеливалась!.. Послушайте…

Король медленно, как будто лениво отвел взгляд от окошка.

– Сказал же: не надо. Я не слепой.

«Вот же баран упрямый!»

– Да послушайте же! Если всё дело в этих побрякушках…

В черных глазах короля сверкнул будто бы белый огонек, и Даша осеклась, мысленно обругав себя последними словами.

– Нет, графиня, не в побрякушках.

«Ох, угораздило же…»

– Простите, я не хотела… не имела в виду…

– Не стоит беспокойства, графиня…

И снова – тишина.

– Любопытно, – король на сей раз заговорил первым, – как в Вас это сочетается?.. Грубость эта, с одной стороны, а с другой – умение к любому подладится, подольститься…

Вот уж чем-чем, а этим Даша никогда не грешила, однако спорить уже не стала (смысл?..)

– А знаете… – сказал он вдруг, и в уголках его губ мелькнула тенью усмешка, – они ведь до сих пор Вам верят… защищают Вас…

– Кто – они?

– Да хоть бы и мой обалдуй… Младшенький… До посинения намедни доказывал мне, что Вы на подобное не способны… Княжна, кстати, тоже…

– Милиса?!

– А кто ж еще?

– Так она… значит…

– Да… Очухалась… Пару дней уж как… Не делайте только вид, что этому рады.

Рада, отчего бы иначе, и притворяться не нужно. Этого, однако, не уверишь. Что ж… Хоть одна хорошая новость…

Но не за тем же он пришел, чтобы ей это сообщить? Или отвести душу потоком в ее адрес колкостей? Нет, конечно… Но тогда – зачем?

Припомнилась другая, тоже тет-а-тет, их встреча, пусть и в иной обстановке – в торжественном полумраке огромного, безлюдного (не считая их двоих) Тронного зала. Тогда главное он оставил напоследок. Должно быть, так же и сейчас.

И точно. После очередной затяжной паузы Король вдруг сказал – с ходу, ни с того как будто ни с сего:

– Позвольте… один вопрос, графиня, – и, не дожидаясь ее «разрешения», промолвил, на сей раз глядя глаза в глаза: – Кто за Вами стоит? Никогда не поверю, – продолжал он спокойно, не вняв, очевидно, невольно отобразившемуся на ее лице изумлению, – чтобы Вы – кем бы Вы ни были на самом деле – провернули всё это в одиночку. Так кто же?

– Ваше Величество, не смею надеяться, что сумею Вас убедить, однако…

– Что? «Никто» скажете?

Да, именно это она сказать и собиралась. Потому как правда была в данном случае еще менее правдоподобна. Со всей ее магией о существовании каких-то там иных измерений трехсотая параллель и ведать не ведала.

В итоге она не сказала ничего вообще – просто промолчала.

– Молчите? – хмыкнул король. – Что ж… Время терпит… Расскажете однажды… не мне, так еще кому… Но – расскажете. Непременно…

~~~

Что рассказать рано или поздно придется, Даша и сама уже понимала. Иначе сидеть ей тут до скончания времен.

Однако сознание это породило лишь новые дилеммы.

И ладно бы еще, если б всё упиралось в «не поверят». Убедить, да, будет непросто, но отнюдь не невозможно. Если сама она не сумела (лучше, наверное, сказать «не успела») подключить датчик, это отнюдь не означает, что не сможет кто-то иной. Сможет, разумеется. Даже наверняка.

Только вот – дальше что?

Институтскими правилами то, что она теперь обдумывала, запрещалось категорически. Конечно, возможные тамошние санкции были для нее в сложившихся обстоятельствах делом десятым… И всё-таки…

Не на пустом же месте все эти правила возникли? Не по чьей-то прихоти? Нет, смысл в них был – и вполне определенный. И прежде всего, обеспечение безопасности их же самих, собственного их мира.

Ну вот узнают, положим, туземцы, как оно там на самом деле. И что? Почешут репу, скажут: «Вау, класс!» и на том успокоятся? Ага, как бы не так.

Они и в своем-то вон мире ужиться не могут, что ж тогда будет с иным? Какой простор для всяких местных Доргилей с их неуемными пространственными амбициями! Разрастить ту же Арвелию не на один целый здешний мир, а на два, а лучше – на пару десятков. Чем, правда, не цель?..

Нет, брать на себя ответственность за подобное потенциально возможное развитие событий ей отнюдь не улыбалось.

Но, с другой стороны, был ли и иной выход? Лично для нее?

Поддержка Ларэна с Милисой, о которой случайно обмолвился король, конечно, обнадеживала, однако никакой конкретной пользы пока не принесла, да и вряд ли принесет. Что Ларэн для отца – лишь глупый мальчишка, она знала и прежде. Если бы, положим, еще тот…