— Тоже какой-нибудь родственник? — хмыкнул я.

— Темный властелин.

Приехали. Мною уже юных эльфов пугают.

— Что в нем такого страшного? — я уже собирался обидеться.

— Понимаешь, — Лави покосился на других участников, которые зря напрягали слух, — когда я был младше, мы какое-то время жили в Темном королевстве. И мать все время говорила, что, если я не буду примерным эльфом, она отдаст меня темным и темный властелин будет пытать меня в подземельях своего дворца. А потом он приехал в наш город лично. Я так боялся, что весь день не выходил на улицу, только высунул нос из-за занавески. И надо же было его кортежу проезжать мимо! Он заметил меня — и подмигнул! Я потом неделю не мог спать ночами.

Так, это вряд ли был я. Скорее всего, братец Ремедис с его любовью к эльфам. Напугал бедного Лави, теперь ему темные властелины повсюду мерещатся.

— Зря боишься, — потрепал я эльфа по плечу. — Если ты ничего дурного не совершал, то никто тебя пытать не будет.

«Если ты не профессор», — добавил мысленно. А что? Не люблю я профессоров.

— Некромант, — Лави ткнул меня локтем в бок.

Ник Роберин. Вот кого я ждал увидеть в деле. Надеюсь, его не будут выносить с поля, как проклятийника. Некромант, черный, будто ворон, остановился у предмета экзекуции. Шорох ткани — и лицо Роберина стало иссиня-бледным. Что же там? Жаль, мне не разглядеть. Может, тоже мышки?

Часы тикали, время шло. Роберин близился к результату проклятийника. Когда он перешагнул черту, установленную Лионом, я занервничал. Но вдруг Ник закрыл лицо руками и отступил.

— Девять минут, — безжалостно отчеканил Редеус.

Мы с Лави переглянулись — и с воплями кинулись друг другу на шею. На этот раз победа была только наша! Меня даже не задевало, что проиграл эльфу. Наоборот, я им гордился. В это время Роберин тяжело осел на скамью.

— Что там? — тихо спросил Ричард Парадий.

— Смерть, — некромант улыбнулся так, как улыбаются только приговоренные к казни. Безнадежно. Хотя некромант, который боится смерти, — это что-то новое. Из разряда «темный, который боится тьмы».

Мы прослушали сообщение, что конкурс талантов начнется завтра в полдень, и поспешили в общежитие. Нас ждал ужин, а потом предстояло решить, каким из своих многочисленных талантов я смогу растопить ледяные сердца жюри.

Да здравствуют ночные бдения! Накануне конкурса талантов я не мог уснуть. Мысли ворочались в голове, как тяжелые камни. Сдвинешь с места одну — на смену сразу же приходит другая. Не менее тяжелая, а иногда и более. Какие у меня есть таланты? Нет, я, конечно, просто клубок дарований, но большинство их людям лучше не показывать. Точнее, показать-то можно, но с ними не победить. Сначала я спрашивал Лави, что будет показывать он. Счастливый эльф признался, что будет петь. Эльфы — сладкоголосые создания. Я тоже петь умею, но учитель музыки как-то раз намекнул мне, что лучше держать голос подальше от чужих ушей. Наверное, до сих пор где-то в казематах томится, бедняга.

Еще я хорошо танцую. Знаю все танцы, модные в моем королевстве. Было бы странно, если бы не знал. Декламирую неплохо. Фехтую. Но что я делаю лучше всего?

— Эрин, прекрати ворочаться! — раздался в темноте голос Кая. — Еще один скрип твоей кровати — будешь завтра поражать судей умением бегать на сломанных ногах.

Ему бы все шутки шутить… А я ведь серьезно. Вздохнул и повернулся на другой бок. Демон угрожающе зарычал. Пришлось одеваться, забирать сонного Шуна и идти в парк, жаловаться деревьям. Они-то меня выслушают.

В парке было прохладно. Я выбрал скамейку, почти скрытую низкими ветвями ивы, склонившимися до земли. Сел и задумался. Шун радостно носился по полянке. Вот кому не о чем заботиться.

— Ра-на-ра, — сообщил мне шишига. Я кивнул, что бы он там ни сказал. Прикрыл глаза. И зря это сделал. Потому что проснулся на рассвете оттого, что Шун настойчиво по мне ерзал. Бегал вверх-вниз и что-то лопотал.

Проснулся я вовремя, чтобы услышать чужие голоса.

— Не делай глупостей, Айрид, — говорила девушка. — Этот темный опасен. Ты же видел, как он сражался.

— Он опозорил весь факультет некромантии, — не соглашался с ней спутник. — И должен за это ответить.

— Давай потом, когда закончатся соревнования. Сейчас слишком опасно. Ник может потерять баллы.

— Боюсь, ты права. — Я даже выглянул из-за ветвей и разглядел высокого сутулого некроманта с неприятной физиономией и его подружку, похожую на куклу. — В любом случае, я не забуду об осторожности, так что волноваться не о чем.

Кажется, это по мою душу. Вот и нажил себе врагов. Таких, как этот Айрид. Впрочем, мне не привыкать. Врагом больше, врагом меньше. Зато я, кажется, решил, какой талант продемонстрировать судьям, поэтому помятый, но довольный, направился в общежитие.

— Я думал, тебя волки съели, — Кай с утра был олицетворением дружелюбия.

— Не дождешься, — вытащил из шкафа черные штаны и такую же рубашку с пуговицами из агата. — В академии нет волков, зато маги куда опаснее зверей.

— Будешь разить судей наповал философией? — поинтересовался демон.

— Почти, — кивнул я, рассуждая, стоит ли идти на завтрак. Идея до обеда оставаться голодным как-то не порадовала. Поэтому я оставил одежду на кровати и поспешил в столовую.

Друзья радостно замахали мне руками. Зато появился факультет, который, как один, сверлил взглядом спину. Некроманты считали мою победу несправедливой. Но почему это должно меня заботить? Есть судьи. И решение принимают только они. Мое дело — проявить все, на что способен.

— Чем нас порадуешь, Эрин? — спрашивала Марита, пока я за обе щеки уписывал картофель с мясной подливкой.

— Секрет, — с набитым ртом пробормотал я, забыв о приличиях.

— Какой ты скрытный, — Марита лучилась отличным настроением. — Ничего, в полдень все тайное станет явным. А ты, Лави?

— Буду петь.

Что-то мне подсказывало, что песня будет о любви. Главное — не уснуть. Не люблю длинные эльфийские баллады. После завтрака я отправился воплощать свой маленький замысел в жизнь. То есть тренироваться. Все хорошо в академии, только тренировок часто не хватало. В итоге чуть не пропустил начало соревнований — если бы Шун не всполошился, бегая туда-сюда вокруг меня, так и не заметил бы, как прошло время.

Заглянул в общежитие, переоделся и стянул волосы на затылке, чтобы не мешали. Все, готов. Подхватил любимый меч, так и не отправленный обратно во тьму, и легкой походкой отправился на поле. Жеребьевка уже началась. Я едва протиснулся к Редеусу и достал последний листок с цифрой восемь. Вот и отлично. Уверен, последнее впечатление — самое запоминающееся. А я еще ни разу не выступал восьмым.