Том высказал мнение, что ресторан при отеле – место слишком людное для Гилфорда, тем более что дело уже к вечеру и народ начинает прибывать. Чуть ниже по склону, к северу от пристани, был каменистый пляж, и Гилфорд с Лили перебрались туда.

Солнце садилось, тут и там между скалами протянулись вечерние тени. Трухлявые деревянные сваи, торчавшие из воды, были облеплены языками водорослей. Ярко-голубой морской червь спешил добраться до воды, пока не начался отлив.

Лили сорвала ягоду с куста толокнянки, которой густо зарос берег выше линии прилива.

– Какая красивая бухта, – сказала она.

– Это не бухта, а помойка, Лил. Сюда чего только не приносит течением. Смолу, нечистоты, машинное масло, дизельное топливо. Мы возим Николаса купаться на пляжи к северу от Фейетвилла, там вода пока чистая.

– Том рассказал мне про Николаса. Я не прочь с ним познакомиться.

– Мне бы тоже хотелось, чтобы вы познакомились. Но не уверен, что это разумно. Если Том прав, ты подвергаешь себя опасности. Поэтому я должен задать тебе этот вопрос, Лил. Зачем ты здесь?

– Может, я просто хотела тебя увидеть.

– Это так?

– Да.

– Но это не единственная причина.

– Да, не единственная.

Они присели на выщербленный каменный волнолом.

– А знаешь, ты был прав. Мама считала тебя ненормальным… Ну или просто была слишком потрясена тем, что ты оказался жив. Видимо, это автоматически делало ее изменницей или кем-то в этом роде. Она не любила о тебе говорить, даже после того, как он ушел.

– Ты о Колине Уотсоне?

– Да.

– Он хорошо к вам относился?

– Он был неплохой человек. Просто не слишком счастливый. Наверное, он все время жил в твоей тени. Как и мы все.

– Он ее бросил?

– Через несколько лет. Но мы справились.

– От чего Каролина умерла?

– От гриппа. В тот год он свирепствовал. Не было никакой особой драмы, она просто… не выкарабкалась.

– Мне очень жаль.

– Ты ведь любил ее, да?

– Да.

– Но не стал нас разыскивать.

– Это не принесло бы вам ничего хорошего.

«Ровно наоборот, – подумал Гилфорд. – Взгляни на Эбби. Взгляни на Ника».

– И что ты собираешься делать дальше? – спросил он. – Ты же понимаешь, что не сможешь ничего опубликовать.

– Может, я и смертная, но не бессильная. Том говорит, для меня найдется работа в Штатах. Ничего опасного. Просто наблюдать. Рассказывать людям, что вижу.

– Ты себя погубишь.

– Идет война, – пожала плечами Лили.

– Сомневаюсь, что Токио продержится долго.

– Я не об этой войне. Ты знаешь, о чем я.

Война в Небесах. Пси-жизнь, Архив, тайная машинерия мира. Гилфорд почувствовал, как в нем вскипает годами подавляемый гнев.

– Ради твоего же собственного блага, Лил, не влезай в это. Все эти призраки, боги и демоны – просто какой-то средневековый бред!

– Это не бред! – Она нахмурилась и сразу же стала неуловимо похожа на Ника. – Это то, во что верил Джон Салливан, и он был прав: это не бред. Мы живем в реальном мире, – может, он не тот, каким кажется, но это реальный мир с реальной историей. То, что случилось с Европой, не было чудом. Это было нападением.

– Значит, мы все – муравьи в муравейнике и кто-то решил нас раздавить.

– Мы не муравьи! Мы мыслящие существа…

– Знать бы еще, что под этим подразумевается.

– И мы можем дать отпор.

Гилфорд грузно поднялся:

– У меня семья. У меня сын. Я хочу заниматься любимым делом и растить ребенка. У меня нет ни малейшего желания жить сто лет. И принести себя в жертву – тоже.

– Но ты попал в число тех, кому не повезло, – произнесла Лили негромко. – У тебя нет выбора.

Гилфорд поймал себя на том, что страстно желает отмотать время назад, туда, где его жизнь еще не дала трещину. Вернуть Эбби, Ника, фотостудию и их дом на отшибе от города, status quo ante[12], иллюзию, которую он так горячо любил.

Он снял номер в отеле в Оро-Дельте. Расплатился наличными и назвался вымышленным именем. Ему нужно было спокойно подумать.

Он позвонил Антонио, кузену Эбби, жившему под Пелеполисом, чтобы убедиться, что у Эбби с Ником все хорошо. Трубку взял Тони. У него виноградник на холмах и старый кирпичный дом по соседству – Эбби с Ником никого не стесняют, хотя у Тони двое своих детей.

– Гилфорд? – сказал Тони. – Что на этот раз?

– «На этот раз»?

– Это уже второй звонок за пятнадцать минут. Я тебе что, телефонист? Боюсь, придется рассказать, что там у вас стряслось. От Эбби мне не удалось добиться никаких внятных объяснений.

– Тони, я тебе не звонил.

– Да? Тогда не знаю, с кем я разговаривал, но говорил он твоим голосом и назвался твоим именем. Гилфорд, а ты, часом, сегодня не пил? Не пойми неправильно, я тебя не осуждаю. Если вы с Эбби повздорили, уверен, найдете способ…

– Эбби у вас?

– Эбби с Ником поехали домой. Как ты и велел. Гилфорд?

Он положил трубку.

Ночь была темная, безлунная, на загородных дорогах ни огонька. Лучи фар мели по пшеничным полям и каменным стенам. Они где-то там, в темноте, думал Гилфорд: безликие враги, тени из непостижимого прошлого или из невероятного будущего.

Несмотря не все возражения Гилфорда, Том настоял, что поедет с ним, и Лили тоже.

– В городе она будет ничуть не в меньшей опасности, – заявил следопыт. – Сейчас мы для нее лучшая защита.

– Я выросла на ферме, – добавила Лили. – Умею обращаться с ружьем, если до этого дойдет.

На повороте машину занесло, Гилфорд едва успел ее выровнять. Он крепко стиснул руль. Слава богу, в это время дорога была почти пустой.

– Сколько их?

– Как минимум двое, – ответил Том. – Возможно, больше. Те, что сожгли твою студию, скорее всего, нездешние, иначе бы лучше знали твои привычки. Но они быстро учатся.

– Тот, кто звонил Тони, говорил моим голосом.

– Да, они это умеют.

– Значит, они… как ты это называешь? Одержимы демонами?

– Что-то вроде.

– И бессмертны?

– Ну, убить-то их можно, – сказал Том. – Просто нужно приложить больше усилий.

– Почему они охотятся за Эбби с Ником?