Простой вопрос, простой ответ.

– Разумеется, оно того стоило.

Он обернулся, чтобы взглянуть на солдата, но тот уже исчез. Будто и не было никогда среди этих деревьев ничего, кроме света и тени.

Карен заплакала, когда Гилфорд рассказал о роковом диагнозе, но он утер ее слезы, и она воспрянула духом. В конце концов, он же еще не умер. Как будто смерть – нечто вроде расписки от карточного шулера: не факт, что долг будет отдан.

Гилфорд любил в ней эту душевную стойкость, напоминавшую терпкую хрусткость свежего яблока. Карен откупорила бутылку местного виски, которую приберегала для особых случаев – свадебно-похоронную бутылку, как обычно ее именовала (впрочем, не сегодня), – и выпила не одну стопку, прежде чем отправиться в постель. Гилфорд обожал эту женщину. Он решил, что никогда не любил ее так сильно, как сегодня.

Но спать ему не хотелось.

Он в одиночестве сидел на крыльце и смотрел на звезды.

Его внимание привлекла крохотная точка над горизонтом. Марс? Он не разбирался в небесных телах. Астрономия была одним из хобби доктора Салливана. Ученый показал бы Гилфорду Марс, отыскав его в два счета.

Очень скоро люди хлебнут с Марсом забот. Фотографический зонд прошлой зимой дал лишь слабый намек на проблему. На Марсе псионы вырвались из своих Колодцев, они порабощают местное население – кроткую, очень схожую с людьми расу. Гилфорд не смог бы объяснить, каким образом узнал об этом. Марсианам понадобится помощь. Еще не одно Связывание предстоит проделать до Конца Света, и еще никто не может точно предсказать, каким будет этот Конец. Даже сами боги не знают наверняка.

Марсианам требуется помощь, но Гилфорд не может ее оказать. Этой Битве предстоит обойтись без его участия.

Конечно, подумалось ему, если эта зарождающаяся боль в груди не призывный клич, не что-то вроде тревожного горна.

Возможно, умерев, он найдет Ника, Каролину и Эбби (если они общаются друг с другом), разыщет и Тома Комптона… Пройдет долгий путь от Белло-Вуда до звезд. Станет богом, а богов призовут на Битву, а это означает…

Он вздохнул и стал слушать, как жужжат в ночи жуки. Мухомары без устали бились в фонарь на крыльце – крохотные однодневки, поколение за поколением, точно стрелы, выпущенные в темноту.

«Все реки текут в море, но море не переполняется», – сказал Екклезиаст.

«Море, – подумал Гилфорд, – полнится жизнью».

И горевать ему некогда, слишком много всего еще нужно успеть. Он только передохнет самую малость, закроет глаза, поспит.