Щиц порылся в карманах и достал… конфету. Сестру-близняшку моей утренней конфеты. Интересно, кто же их так любит – Щиц или Салатонне?

Такую же измятую.

Сунул мне в руку… Кулак я сжала сама.

Да уж, яблонько от яблоньки… хотя тут, наверное, больше подойдет «отец не тот, кто родил, а кто вырастил»?

– Просто слишком много… магии. Не волнуйтесь, я уже успокоилась, – сказала я. – Бонни, ты, видимо, вышла, и сюда прошмыгнула кошка, и она… в общем, вот.

Я предъявила ей растерзанный цветок из сна.

Бонни побледнела.

– Что?! – рявкнула она, вскочив на ноги.

Замерла вдруг.

– Кошка? Маркарет?

– Э-э-э…

– Сейчас я ее! – Бонни рванула было вершить правосудие, но на сей раз Щиц перехватил уже ее за первое, что попало ему под руку, за волосы. – Ай!

– Да послушайте же вы, горячие головы, – тихо сказал он, – я не уверен, что это кошка Маркарет, у той же шерсть такая… иссиня-черная? Ну, а эта была… буроватая?

От двери послышались редкие хлопки.

– Да у нас тут не иначе как королевский модельер, – язвительно заметила Маркарет.

Тут я подумала, не встать ли мне с пола, раз уж все стоят, но поняла, что ноги не очень слушаются, так что притворилась гордой принцессой, которой все равно, где сидеть. К счастью, Щиц опомнился и сообразил помочь мне перебраться на кровать.

Маркарет тем временем закрыла дверь и подошла бы ко мне, если бы путь ей мягко не заступила очень злобная Бонни.

Выглядела она ну уж очень внушительно, так что Маркарет вновь отступила к косяку, скрестила руки на груди и уставилась на меня.

Она где-то потеряла ленту, когда-то удерживавшую сложную прическу из двух кос, поэтому теперь выглядела, как очень строгая школьница. Девчонка совсем, как и все мы.

В таком виде ей сложновато было бы держать дистанцию, как она обычно это делала, но она все равно пыталась. Только вот…

Косы уже начали расплетаться.

Вряд ли она планировала этот визит.

От моей ненависти не осталось и следа. Я засомневалась, что Маркарет вообще в чем-то виновата… В конце концов, довод Щица звучал довольно убедительно.

– Я просто хочу поинтересоваться, – сказала она ровным тоном, – кто из вас выбил мне окно в моей прекрасной личной комнате?

– Какой еще личной комнате? – фыркнула Бонни. – Ты ж не одна живешь.

– Одна. С тех пор, как кое-кто дал повод для слухов в отношении моего рода…

– Так благодарила б, – перебила Бонни, – теперь твоя комната только твоя.

– Какое еще окно? – пресекла я назревающую пикировку.

– Обычное окно. Раз! И лопнуло.

– А если в тебя молния ударит, это тоже мы виноваты? – фыркнула Бонни.

– Если от нее будет так вонять всеми вами сразу – да, – парировала Маркарет, – вы что, объединили силы в магическом кругу, чтобы выбить мне окно? Хотите, покажу, как это делает нормальная ведьма? В одиночку?

– Да о чем ты… – попыталась я вмешаться, но было поздно.

Маркарет сплела пальцы, вытянула губы трубочкой и спела протяжный звук: «вперед» на хашасса. И, будто отзываясь на него, наше окно лопнуло и осыпалось осколками. В основном на улицу, но и нам досталась парочка.

– Бесы, – ругнулся Щиц, – я ж совсем недавно его менял. – Он с горечью посмотрел на осколки, но вдруг просиял: – Говорил же, ну! Это была не ее кошка!

– Да чего вам от Каи-то нужно? – в глазах Маркарет промелькнула растерянность. – При чем здесь моя кошка?

– Скорее всего, ни при чем, – пожал плечами Щиц, – прости. Эля немного переволновалась, и случилось то, что случилось, окно я тебе самолично сменю, не волнуйся, ну?

Бонни покачала головой.

– Не-е-е, а вдруг она ее перекрасила? – упрямо сказала она.

Кажется, ее задело, что кошка пришла во время ее отсутствия, и она отчаянно хотела, чтобы кто-нибудь кроме нее почувствовал себя виноватым.

– Нет, Щиц прав, – поддержала я, – если бы я так реагировала на кошку Маркарет, как на эту, я бы на уроках сидеть не могла. Маркарет, ты не могла бы позвать Каю, если тебе не трудно?

– А? Ну да.

Я впервые видела Марку настолько… удивленной. Она ведь пришла с войной и могла на нее рассчитывать, а мы вели себя так… странно.

Она щелкнула пальцами, и кошка вдруг оказалась у нас на подоконнике. Жирная и черная.

Чихать пока не хотелось.

– Кая, Эля хочет тебя погладить.

Кошка всем своим видом выразила презрение к желанию всяких там Эль, но все-таки подошла и вспрыгнула мне на колени.

Я шмыгнула носом. Знакомо зачесались уголки глаз.

Щиц поспешно подхватил Каю и сунул хозяйке в руки. Тут Маркарет впервые заметила его царапины.

– Кая? – строго спросила она.

Кошка задрала подбородок, отворачиваясь от хозяйки, которая посмела усомниться в ее благовоспитанности.

– Не говорит? – сочувственно спросила Бонни.

– Не хочет, – отмахнулась Маркарет. – Кто это вашего горбатика так?

Щиц поморщился.

– Прекрасная тайе, я тот, кто поставит вам окно, – мягко напомнил он, – это очень сложная работа, вот что я вам скажу, ну? Чуть что – и такие сквозняки гулять начнут…

Маркарет вздохнула.

– Кая не позволила бы себе так себя вести, – уверенно сказала она, – что, не заживает, нэй Щиц?

– Обычные кошачьи…

– Похоже на раны от когтей нежити, вот что я вам скажу, – провозгласила Маркарет так торжественно, будто только что раскрыла преступление века.

– С чего ты… – начала было Бонни, но Маркарет перебила:

– Я собираюсь стать ведьмой-охотницей, вот и читаю всякое. Типичные раны от когтей нежити: сейчас еще и загноятся, если не промыть. Так что тут происходит? За что пострадало мое несчастное окно и бедная кошка?

Щиц взглянул на меня.

Бонни умоляюще покачала головой: «не надо ей об этом знать».

Один за, один против: решение за мной. Моя же бабушка.

– Э-э-э… – протянула я, – промывать проточной водой или надо что-то сварить?

Щиц отвернулся и молча начал закатывать остатки рукавов; Бонни одобрительно улыбнулась.

– Скажем, зелье какое-нибудь? – продолжила я. – Кстати о зельях… Моя бабушка варила зелья… Э-э-э… в общем… ты нигде случайно не читала… могут ли духи мертвых оборачиваться, ну, скажем, черными кошками?

Щиц замер.

Бонни звонко хлопнула себя по лбу.