Надеяться на то, что среди этих представителей у нас могут найтись союзники, не стоило. Все они – люди Комитета. Так или иначе. А значит, на сто процентов лояльны Вульфу. Вероятнее всего… Но Мария была готова. Пожалуй, я еще не видела ее настолько… готовой.

Девушка заняла свое место за трибуной, опустила взгляд вниз и положила ладони с переплетенными пальцами перед собой. Она едва заметно вдохнула и подняла голову, чтобы с вежливой протокольной улыбкой осмотреть зал. Слева и справа от проекции золотого флага, примерно на уровне герба Комитета, появились изображения Марии, скрытой трибуной до уровня груди.

Леди Корбин поприветствовала собравшихся на шести языках, включая немецкий, китайский и японский. Последние два дались ей особенно трудно. Затем она попросила всех обратиться к копиям текста ее доклада, который был как у членов президиума, так и у остальных делегаций. Копии разнесли по залу еще когда все делегации рассаживались по своим местам.

– Наш мир… – начала она на высокой интонации с гордо поднятой головой, а потом сделала короткую паузу и понизила голос, – не един. Это случилось давно по причинам, которые мы вряд ли когда-нибудь поймем до конца. И вряд ли он вернется в свое изначальное состояние.

Звук ее голоса был усилен. Скорее всего, заклятием или каким-то встроенным в трибуну магическим гаджетом.

– Комитет, все его предтечи и мое ведомство, как итог, формировались для разных целей, но главной из них была, есть и, я надеюсь, будет не сокрытие правды о Мирах, а их защита. По крайне мере, для меня это так! – произнесла она твердо, точно почувствовав, что сидевший практически позади Вульф улыбается. – Жизнь представителей разных рас формирует общество, поддерживает его баланс. И, если мы не можем защитить их – дать закон, порядок и безопасность, однажды все то, что строилось столько лет, даст трещину или попросту рухнет…

Я слушала затаив дыхание, как и весь зал, и несколько раз невольно кивнула. Популизма в ее словах достаточно, но логика проста и понятна. Право на жизнь и безопасность. Это то, чего хочет каждый. Практически без исключений.

За вступлением последовал долгий, но не слишком подробный рассказ об инциденте в Чикаго. Он был обстоятельным лишь в цифрах, восстанавливающих картину. Время каждого микро-события инцидента обозначалось отдельно. Так же Мария говорила о количестве жертв и времени их смерти или обращения.

Лицо молодой главы магического Разведывательного Управления стало непроницаемым. Корбин говорила языком фактов, но они ни разу не могли передать, что я видела через воспоминания Айрис и Эндрю. Отразить то, что было в порту Чикаго.

Разве можно вообще что-то почувствовать через цифры?

Гибель десятков людей… Боль Марии, когда ей пришлось убить вампиршу, выглядевшую как ребенок… Отчаянье Эндрю и его желание выжить… Отвага и гнев Айрис… И, конечно, холодная решимость мужчины, в которого я посмела влюбиться.

Я слушала доклад и чувствовала, как нога начинает выстукивать раздражающий ритм. Сперва медленно, а потом чуть быстрее. Снова была там. Со всеми ними. И жаждала только одного: чтобы подобное этому инциденту, нападению демонов на поместье или бойне в Клифтоне никогда не случилось вновь. Но стоило ли на это надеяться?

Нет… Даже сейчас я понимала, что это бесполезно.

Дыхание стало выравниваться, только когда Корбин перешла к новым цифрам. Однако они были лишь чуть менее пугающими. Снова похищения и обращения. Рассказ про то, как в небытие канула целая банда Лукаса О’Тулла, того самого Ирландца. Да, они были преступниками, но заслужили ли они умереть, будучи обращенными в упырей и утратившими все, что так или иначе делало их людьми? Ведь только один из них стал вампиром…

Каждое сказанное Марией слово вспарывало почтительную тишину в зале. Часть делегатов вжималась в свое кресла. Они слишком привыкли быть «кабинетными генералами» и утратили восприятие реальности. Корбин не была бойцом, но как оратор с каждым перечисленным фактом становилась все безжалостнее. Она не побоялась косвенно связать всю цепочку с Маркусом, хотя несколько раз подчеркнула, что настаивает лишь на том, что он должен быть обнаружен. С этим согласились не все, посчитав, что доказательств слишком мало.

Бесполезно… Если их устраивает, что где-то по мирам бродит подобное существо, то так оно и останется, пока это не коснется чьих-то близких напрямую.

Юрген Вульф сидел на своем месте и пролистывал страницы доклада с подчеркнуто заинтересованным видом. Я зацепилась за это и следила. Где-то на середине доклада председатель вздохнул и начал листать страницы назад, а потом вновь листнул вперед.

Я едва не подавилась воздухом. Он перекидывал страницы туда-сюда, лишь чтобы создать иллюзию деятельности. Все выглядело слишком формально. Похоже, Вульф ждал лишь одного – чтобы Мария поскорее закончила.

Меня начинало трясти от злобы, как самую распоследнюю идеалистку. В ушах стояли лишь слова Корбин:

– Бесконтрольное, практически стихийное обращение людей против их воли – преступление и угроза. Чикагский инцидент доказывает, насколько серьезной может быть подобная угроза даже в нашем времени. Пополнить собой армию упырей, подчиняющуюся вампиру, или быть ведомым лишь желанием плоти и крови… Это страшнее смерти. И это… чума. Поэтому сейчас, как уполномоченный глава организации, выполняющей функции Комитета, я прошу вас дать согласие на международное расследование. Или же вы можете провести его самостоятельно, опираясь на нашу помощь и поддержку.

Мария замолчала, вышла из-за трибуны и глубоко поклонилась перед залом. Она стояла так довольно долго. В какой-то момент делегаты начали даже переглядываться между собой и коситься на Корбин. Наконец, она выпрямилась и стоически улыбнулась.

– Спасибо за внимание! Пусть Боги хранят нас и ведут вперед. Надеюсь на скорейшее решение по нашему запросу.

Зал взорвался гудением сотен голосов, но я смотрела лишь на то, как Корбин поклонилась вновь, взяла папку с докладом и под шум отправилась к своему месту в зале.

Американская делегация оставалась единственной, не включившейся в общий гомон. Драйден с благодарностью кивнул приблизившейся Марии, а Айрис коротко по-дружески потрепала ее за плечо, когда та села рядом.

– Во дает! – присвистнул Родион будто даже с завистью. – Ваша «сестричка» хорошо выступила!

Но искреннее восхищение парня было заметно невооруженным взглядом, поэтому повышать на него голос или шикать, как это сделала парочка стоящих рядом Защитников, мне даже в голову не пришло. Вместо этого я сдержанно улыбнулась, стараясь сохранить лицо. Да, действительно хорошо выступила.

Я была слишком ошеломлена реакцией зала, да и речью Марии, чтобы вовремя вспомнить, что ничего еще не кончено. Новая волна тишины накрыла помещение так внезапно, что я бросила вопросительный взгляд на Джен, а потом на ее «земляка». Они оба вновь пристально смотрели на трибуну. Юрген Вульф поднялся со своего места в президиуме, застегнул пиджак на все пуговицы и зашагал к краю помоста. Сегодня он был на редкость скромно одет. Впервые на моей памяти он изменил своей щеголеватой манере. Простой костюм из светло-серой шерсти, однотонный галстук и никаких вычурных узоров.