У меня кружилась голова, а перед глазами плясали разноцветные пятна. Я закусила губу и пыталась проглотить слезы. Не дать себе заплакать. Мне не хотелось, чтобы он видел меня такой… слабой. В этот момент я с ужасом поняла, что Драйден все еще держит меня за руки. Он так и опустился рядом со мной, хотя подозреваю, что при его росте это не слишком удобно… Черт, даже сейчас я думаю про всякие несущественные мелочи.

– «Каждому иногда нужно плакать», разве не так ты мне говорила? – прозвучало где-то над моей макушкой.

Ирония получилась грустная, но у меня неожиданно вырвался нервный всхлип. Хотя изначально это должен был быть смешок. Я медленно отняла ладони от лица и подняла голову, так что собственные пальцы чуть касались подбородка. Попыталась выдавить улыбку. Странное состояние. Будто я пьяна. Наверное, в каком-то смысле так оно и было. Драйден улыбнулся в ответ, но не отпускал меня. Плечи затрясло от какого-то неестественного смеха, рвущегося из груди. Хотя слезы еще не успели толком высохнуть. Так и кому тут требуется врач?

– О, Боги… Мы до этого дожили! – простонала я обессилено. – Ты вспоминаешь мои фразы и держишь меня за руки… Какой кошмар!

Его глаза распахнулись от удивления, но в следующий миг он коротко рассмеялся и покачал головой.

– Тогда ты сказала именно то, что мне нужно было услышать…

Я вновь закусила губу, понимая, что хотела бы прижаться к нему, провести пальцами по острым скулам и не только это, но… обжигать его прикосновениями, строго говоря, совсем не романтично. Барьер между нами все еще никуда не делся.

– Кхм, та-а-ак… – кашлянув произнесла я. – Ты даешь себе отчет в том, насколько вся эта ситуация… ненормальная?

– «Нормальность – не есть добродетель», – пожал плечами Драйден; в его голосе мне послышался легкий оттенок безрассудства. Очередная когда-то брошенная мною фраза.

– От тебя это звучит как плохое выступление стендап-комика… – мрачно пробубнила я и вдруг просто взорвалась. – Ар-р-р! Как же мне все это надоело! Ты не можешь коснуться меня. Я не могу коснуться тебя! А всякие Джасперы – я звезда, я звездю – Лимы учат меня, что непременно надо переспать с кем-нибудь перед шоу! Теперь-то я вспомнила, за что всегда недолюбливала солистов и их…

«И их распухшее эго» хотела сказать я, но Драйден не дал мне договорить и изменился в лице.

– Погоди, что…? – он неприятно сощурил глаза.

– Ой, – я поняла, что ляпнула лишнее, и принялась объясняться: – Не-не, ты не так понял! Он просто раскритиковал то, как я держалась на сцене, пока мы репетировали дуэт. Ну, и дал совет. В меру собственного понимания мира, естественно…

Ван Райан долго молчал и пристально смотрел на меня, а потом тяжело вздохнул.

– Что ж, если бы ты стала певицей или актрисой, мне действительно пришлось бы со многим смириться… – он сделал паузу и нехотя добавил: – Возможно. Когда-нибудь…

Я лишь усмехнулась, а на душе стало тепло и тоскливо одновременно. Это считается за признание? Ну, хотя бы очень расплывчатое и довольно странное? Однако теперь я совершенно точно знала, что смогу выступить. Его слова придали мне силу и желание сыграть уготованную роль до конца.

– Но ты все еще против того, чтобы мы выходили на сцену?

– Вас могут узнать…

– Мы будем скрыты иллюзиями, нарядами и масками, а вся команда, работающая в Куполе Свободы, подписала документы о неразглашении. Происхождение Дивинии же до сих пор не слили! Хотя, ты, похоже, знаешь, кто она такая…

– Да, – честно ответил Драйден. – Суккубы, как и их потомки, оставляют за собой… определенный шлейф.

– Та-а-ак, а вот теперь я боюсь предположить, откуда у тебя эта информация!

Он вновь рассмеялся, помог мне подняться на ноги. И только тогда отпустил мои запястья. Но его ладони мягко скользнули по локтям, уверенно касаясь кожи перчаток, и легли мне на плечи. Мы находились друг от друга в опасной близости. Что ни хрена не метафора в нашем случае.

Ситуация неловкая, но я улыбалась. Это было совсем не так, как вчера на служебной лестнице. Не было похоже на короткую ошеломляющую вспышку. Скорее наоборот, осторожно поднималось из самой глубины души. Надежда отвоевала свое законное место. Теперь это чувство отчаянно вытесняло из сердца тоску.

– Может быть, – вдруг начал Драйден сосредоточенно, возвращаясь в свое обычное состояние, – мы все совершаем ошибку. Но я не хочу забирать у вас мечту. Тем более, это будет всего раз…

– А если нет?

Уж не знаю, что на меня нашло, но я вдруг хитро подмигнула ему. Хотя, нет, что на меня нашло, было весьма очевидным. Драйден принял игру и склонился еще ближе. Кожей я почувствовала его дыхание. И, кажется, мне впервые удалось ощутить, что от него исходит не только запах идеально отглаженной рубашки и кожаных перчаток. В эти ароматы вплетался запах надвигающейся грозы.

– Об этом мы, пожалуй, поговорим в другой раз…

Я смотрела в глаза с темно-синей поволокой. Поняла, что на секунду задержала дыхание, когда его пальцы коснулись моего подбородка.

– Э-э-эй! Алло! – несколько мощных ударов сотрясли дверь в номер, и я не сразу поняла, что слышу в коридоре громкий и немного обеспокоенные голос Джен. – Вы там живые вообще?! Никто не поджарился до состояния барбекю?

Живые, живые! Вот только не очень довольные.

Мне, наверное, нужно было радоваться. И тому, что произошло между мной и Драйденом в его номере. И тому, как шутливо подмигивала мне Джен, когда мы вышли к ней. Да я и радовалась, хоть не могла до конца осознать случившееся. А потом села в автомобиль… И чем дальше мы отъезжали от отеля, чем больше смазывался городской пейзаж за окном, тем сильнее тревога сдавливала сердце в груди.

Первым, что всерьез насторожило меня, стало полное отсутствие прессы на подъезде к серому зданию Комитета. Впрочем, я решила, что все, кто должен там быть, просто уже внутри.

«Дышать. Дышать размеренно… Так будет правильно!» – я, как могла, пыталась удержать эту мысль в голове. Работало с переменным успехом, но мне необходимо было сохранять спокойствие. Хотя бы его видимость.

Когда мы вошли в Большой зал совещаний, мне показалось что стены и потолок могут в любой момент начать сжиматься, как ловушка. Возможно, потому что архитектура помещения была той еще гигантской головоломкой. Многоуровневый светло-серый потолок уступами спускался к полукруглому подиуму, обитому алой тканью. В центре возвышался массивный президиум на несколько посадочных мест. Позади него в воздухе, как длинный вертикальный флаг, реяла золотистая проекция с выпуклым гербом Комитета. Две руки с перекрещенными мечами над башней.

Трибуна для спикера располагалась почти на самом краю подиума. Над президиумом потолок поднимался и превращался в невысокий купол, выглядевший как кусок темного неба с мерцающими звездами.

За подиумом, перекрывая стены, раскинулись деревянные панели с ребристыми продольными узорами. Они, словно застывшие крылья, охватывали зал почти до середины. Дальше начинались ровные оштукатуренные стены с нанесенными на них абстрактными рисунками, в которых угадывалась искаженная форма земного шара. Иногда мне казалось, что изображения медленно двигались, чуть перетекая и меняя очертания. Впрочем, нет, не казалось.