— Так надо. Защищайся, — он криво улыбнулся. — Ты ведь всегда мечтала «навалять» мне за старые обиды. Сейчас у тебя есть такая возможность.

И медленно пошел на нее, направив меч — проводник магии — в ее сторону.

Сердце громко забилось. Эдиан так и не верилось, что ее Герберт, ее муж — такой заботливый, сдувавший с нее пылинки, носивший ее на руках и лечивший любой ее даже самый маленький синячок — идет на нее с оружием. И вокруг клинка уже клубятся темные энергетические вихри.

Настоящие. Если не отразить их, можно серьезно пострадать.

Все же Эдиан была девушкой. В тот момент ей хотелось не сражаться. Ей хотелось плакать. Сесть в уголке, свернуться калачиком и реветь, что он, такой большой и сильный, ее обидел.

Но… она была еще и сильным магом.

В первый момент она интуитивно отступила. А потом начала судорожно думать. Понять, что делать, нужно было прямо сейчас.

Так. Главное не допустить сражения на мечах. Даже с магией, она жалкий фехтовальщик по сравнению с ним. Нужно все время держать дистанцию. Второе. Вода у Герберта слабее других стихий. Нужно атаковать его водой. Может быть, это даст ей зыбкое, но преимущество…

Она отступала, а руки уже сами сворачивали водяной вихрь. В следующий миг он встретился с его вихрем в пространстве между ними.

То, что происходило дальше, не отложилось у Эдиан в памяти целиком. Она была как будто в тумане. Словно бы вышла из тела и извне управляла своими руками, крутившими бесконечные потоки энергии, отражавшие удары Герберта. Она словно парила над собой и сверху приказывала себе не сдаваться.

Это было… действительно как полет. А потом ее резко забросило обратно, и она обнаружила, что время идет, а она все еще не побеждена. А сила ее плещется свободно — полностью управляемая. Мозг работает быстро, как никогда. Порой ей удавалось даже предвосхищать шаги Герберта.

Они сражались на равных. Или ей так казалось. Эдиан так никогда и не узнала, поддавался он или нет. Как и не знала, почему прежде ей было так далеко до него, а сейчас она стала ему достойным противником.

Время шло… Все вокруг взрывалось и крутилось. Магия плескалась через край. А потом вдруг все закончилось.

Герберт отступил к стене, опустил руку. Вся энергия, что еще клокотала вокруг, начала опадать, растворяться. Как волны затихающего шторма.

Вскоре царила полная тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием Эдиан.

— Ну вот и все, — сказал Герберт. — Ты Великая волшебница. Пойдем получать сертификат.

Он направился к ней, протягивая руку.

А внутри Эдиан разжалась пружина. Она выронила меч и застыла, закрыв лицо руками.

Да, она устояла против него. Потому что стала настоящей Великой. Или потому, что он позволил. Но устояла. Да, она Великая. Шла к этому, давным-давно искренне хотела этого.

Но… была ошарашена, убита. Тем, что Герберт без предупреждения поставил ее в такую ситуацию.

— Почему… почему ты так со мной поступил…?! — заплакала она, оседая на корточки.

Герберт тут же оказался рядом. Подхватил ее на руки.

— Ну прости меня… Так было нужно. Тут многое произошло, пока ты готовилась к экзамену. И… Великая нужна прямо сегодня. Я не знал другого способа заставить тебя проявить полную силу.

— Что?! — Эдиан расцепила руки на лице. — Великая нужна сегодня? Ты хочешь сделать это прямо сегодня… активировать артефакт?

— Да, Эдиан, — сжав зубы, ответил Герберт. Ему явно не нравилось то, что приходилось говорить. — Я не хочу. Но нам придется. Испытания не закончились. Но прямо сейчас тебе нужно отдохнуть…

— Что… что произошло-то?! — растерянно прошептала Эдиан. — И… ты должен был меня как-то предупредить… Знаешь, это почти как… предательство…

Нет, конечно, это не было предательством. Герберт просто кинул ее «в воду», как того щенка, которого нужно научить плавать. Просто педагогический прием, чтобы быстрее достичь результата.

Но в груди у Эдиан поселилась обида. Она смешивалась с паникой, ведь до того момента, как они получились сертификат, Эдиан приняла поздравления, и они вернулись в свои апартаменты, он так ничего ей и не объяснил.

Наверно — хорошо, ведь Эдиан подозревала, что правда настолько страшна, что она не смогла бы улыбаться в ответ на поздравления друзей, в ответ на объятия и поцелуи. Изначально после экзамена знаменитой Эдиан планировалась вечеринка на широкую ногу. Но Герберт, сосредоточенный и злой, зарубил планы на корню, сообщив, что можно будет провести праздник «когда-нибудь после, не сейчас, сейчас Эдиан нуждается в отдыхе, да и еще много дел».

В апартаментах он заставил ее выпить воды, немного поесть. И все это время лишь молчал, а по его лицу ходили желваки досады.

— Поспи пару часов и поедем, — сказал он.

— Да ты точно сошел сегодня с ума! — разъярилась Эдиан. — Ты хоть сам понимаешь, что нельзя так издеваться — держать меня в неведении!

Герберт выдохнул, подошел к ней и обнял.

— Прости. Я просто сам в бешенстве. Хотя… гневаться-то вообщем-то и не на кого. Это просто стечение обстоятельств.

— Какое?!

Герберт помолчал, потом выпустил ее из рук и сел в кресло.

— Послушай, Эдиан… Сегодня королю пришла весть, что сразу в двух провинциях на юге вспышка сиреневой лихорадки, — он опять помолчал, пристально глядя на нее, видимо хотел убедиться, что она хорошо осознала сказанное.

— Сиреневой, точно…? — изумленно произнесла Эдиан. Гнев и обида как-то развеялись, когда речь пошла о старинной угрозе. — Но ее не было уже тысячу лет или более!

— Да, Эдиан, не было. Когда-то, благодаря активности магических жил, вылечили всех больных, подавили все очаги. И она исчезла. Но видимо, это крохотное существо, что сжигает людей при сиреневой лихорадке, поселилось где-то в толще земли… И вышло на свет в самый неподходящий момент. Я получил распоряжение от короля. Да и, признаюсь, я с ним согласен… Если мы не хотим увидеть тысячи, а, может быть, сотни тысяч смертей… немедленно найти способ сделать тебя настоящей волшебницей и активировать артефакт. После чего с ним отправиться в зону заражения и подавить его на корню. Те города уже закрыты, но если не поспешить, эта зараза … просочится с водой и ветром, с крысами и другими мелкими животными… Никакая магия не сдержит ее. Ведь вода и воздух вездесущи…

Он говорил четко, жестко, и Эдиан, как никогда понимала, что Герберту действительно не все равно. Что он готов жертвоваться своими — и ее интересами — ради жизни многих. Она не ошиблась. Этого у него не отнять.

Если потребуется он так же жестко сложит губы, усмехнется — и пойдет на смерть ради человечества.

И тут у нее в голове что-то перещелкнуло. Ужас, охвативший ее при мысли о смертельно-опасной болезни, ужас, свойственный всем людям, подобный не суеверию, но древнему инстинкту, отступил. Вместо него пришло сомнение.