замысловатыми для колхозниц причёсками. У парней была на хорошем счету: редкие решались за ней приударить, берегли такую девочку для свадьбы. Она и помощницей матери была отличной: работа в руках спорилась. В общем, эдакий изящный челночок — крутится и крутится целый день, трудится и трудится. Глядь, и обед приготовит, и полы выметет, и уроки выучит, и воротничок чистый к платью пришьёт, и бельё выполоскает, и принарядится для танцев или кино в сельском клубе. Сонечка там уже любовь крутит, только парня скоро в армию заберут. Она с ним до двух часов ночи гуляет, а Галку то Вовка Петренко проводит, то Колька Жирнов.

А один женишок, Вадим Цигейкин, на каникулы из Рязани из института приезжает, просвещает, луговой клубникой кормит.

Но Галка — вертушка-озарушка. Ребят не отталкивает, но и близко к себе не подпускает. Как же, ей в Москву надобно, учиться.

Никита разведал для неё всё, институты, общежития. А она день и ночь над книгами то ручку грызёт, то карандаш. Всю сельскую библиотеку перелопатила.

Трудно было мамке привыкать к зияющей пустоте в доме и хозяйстве, когда голубки, доченьки её славные, выпорхнули из родного гнезда — одна учиться в Москве, другая работать на фабрике в Рязани и мамке деньги высылать почтой, и наезжать по выходным, праздникам и в отпуск.

Галку Москва радостно окольцевала скверами, парками, фонтанами, стройками, метро, щебечущей молодёжью, пищащей ребятнёй, умудрёнными сплетничающими старушками на лавочках. Музеи, театры, универмаги. Москва готовилась к Олимпиаде, лилась, бурлила, занималась утренней гимнастикой и дружно ходила на заводы, фабрики и службы; торопливо, вприпрыжку шагала в школы, училища, институты. Утром поливальные машины умывали её, вечером расцвечивали огни. Имеющим крылья она позволяла летать, не имеющим таковых — ползать.

Галка умела летать и прыгать, и главное — трудиться, поэтому училась в Институте иностранных языков имени Мориса Тереза на Остоженке и жила в общежитии в Петроверигском переулке.

В институте она нашла себе товарку, такую же вертушку-щебетушку. И вот они уже, взявшись за руки с Алей, Алефтиной, носились в свободные часы по городу, примеряясь ко всем интересным и развлекательным местам. Подумаешь, отстоять очередь на выставку или за билетом в театр или за книгой в библиотеку! Легкотня для их молодых сильных ног!

Как восхитительна молодость, утопающая в весенних цветах! Тюльпаны, нарциссы, мимозы… Ваза на столе в общежитии среди учебников и тетрадей. В ней не переводятся цветы. Осталось немного — сдать сессию, — и можно отправляться в родное село Унгор к солнцу, ветру, грядкам, речке, печке. А там и Сонечка приедет в отпуск, а там и Никита.

И снова вечерние провожатые, имеющие виды, но не имеющие успеха.

Мама! Мамочка! Ласковые мозолистые руки и строгий усталый взгляд. Он такой полный, любящий, что хочется ещё больше забот, хлопот, дел перекинуть с опустившихся плеч. Галка замечает тревогу в уголках материнских губ. «Мамочка, догорая, не волнуйся, я привезла тебе честное, славное успехами имя Чебатарёвых!» — слова сопровождаются объятьями, поцелуями. «Ой, брось, лисица!» — слегка отталкивая дочь, но улыбаясь, воркует мать.

Сонька познакомилась на танцах в Рязани с каким-то офицером, теперь вздыхает о нём день и ночь. Галка смотрит на сестру полна решимости не влюбляться до окончания института. Она лучшая в группе, и расхолаживающие эти охи-вздохи ей ни к чему. Сестрица смеётся над ней, брат поощряет.

Землянично-молочное жаркое лето пролетело на свежем домашнем хлебе, молоке и сыре, разваристой картошке, огурцах и яйцах. Опять бурёнки шевелили ей волосы горячим дыханием, когда она помогала матери на работе. Банки с компотом, тазики с вареньем, засолка огурцов. Валянье в траве, разглядывание подвижных картин из облаков, весёлое купание в речке с разлетающимися сверкающими брызгами. Сенокос, грабли, мозоли. Летний зной, летний гром, прилипшее к телу платье и прилипшие к лицу волосы. Благодать — одним словом!

С новыми силами, с полными сумками гостинцев — назад, в комнату общежития. Потом — в объятия к Алефтине. Неугомонный воробьиный щебет, теснота за столом и неизменный букетик в вазе, на этот раз астр.

Три года протянулись от сессии к сессии, сменяя друг друга радужными летними перерывами. Никита женился на москвичке Зое и жил с нею и родителями в коммуналке, работая токарем на заводе. Свадьбу скромно сыграли осенью в кафе. Галка вырвалась на выходные из учёбы, познакомилась и тут же подружилась с невесткой.

Прогремела радостями побед и схлынула слезами расставаний летняя Олимпиада-80. Галки в Москве не было, а когда вернулась, узнала, что умер любимец московских дворов Владимир Высоцкий. Галка была как-то на его спектакле в театре на Таганке, еле достала контрамарки.

В конце февраля Аля пригласила Галку на вечеринку к подруге детства. Та оканчивала МАИ20, и они группой гуляли в кафе. Девчонки в МАИ — дефицит, поэтому Таня пригласила Алю в качестве дружеской поддержки, а заодно девчонки потащили и Галку.

Приготовления вели у Галки в комнате: разоделись в платья с юбками-воланами и лифами под горлышко собственного пошива, сделали на волосах укладки. Надев в довершении пальто, не без трепета они отправились в указанное заведение в районе Сокол. Когда две прехорошенькие девушки пришли по адресу, виновники торжества уже были на месте, поэтому скромное убранством, но просторное помещение гудело как улей. Девчонок тут же галантно изъяли из пальто. Завидев двух чаровниц, парни на пару минут притихли, давая Тане познакомить себя с девчонками. Имён и лиц было так много, что сразу запомнить всех Галке и Але было невозможно. Но Аню и Катю запомнить не составило труда.

Наших вертушек разделили и посадили между парнями. Галке достались слева бука, справа балагур. Разумеется, голова её больше была повёрнута в сторону последнего, так как он усердно поддерживал беседу. Надо отдать ребятам должное — они привстали, когда знакомились с милым пополнением, поэтому о разговорчивом соседе Галка знала, что он не только обаятелен, но и высок ростом.

Гриша, так звали балагура, болтал без умолку, прерываясь лишь для глотка вина и пары ложек салата «Мимоза». Он ухаживал за Галкой, но вино она едва пригубляла, а овощной салат с ветчиной только время от времени поклёвывала.

Девушке очень хорошо запомнились Гришины слова:

— Наш математик — большой знаток «Евгения Онегина». А вы, Галя, как