Пять шагов оставались между ними, когда он громко потребовал:

— Эй, мужики, девчонку мою оставьте!

«Мужики» остановились и обернулись к нему. Тот, что удерживал Милу одной рукой, сказал:

— Чувак, что, правда, она у тебя ещё девчонка?

— Да. До свадьбы берегу. — Палашов сохранял ледяное внешнее спокойствие и даже улыбался, хотя в душе у него зрел гнев. — А вы чего прогуливаетесь посреди рабочего дня? Не работаете, что ли?

— Мы в отпуске! Хотя тебя это не касается! Скажи лучше вот что: любишь свою куколку?

— Не то слово!

— Так пойдём вместе развлечёмся! Если хорошо попросишь, будешь первым!

— Не-а! — Палашов продолжал улыбаться. — Буду первым и единственным! Отвалите, ребята!

— А если не отвалим?

— Порву всех пятерых, — невозмутимо и весело ответил следователь, будто речь шла о каком-то невинном пустяке.

Один из «мужиков» не выдержал издевательского тона, взял за горлышко бутылку, ударил о заборчик и пошёл с рваной розочкой на мужчину, приговаривая возмущённо:

— Да я тебя, гнида, сейчас сам порежу! Ещё скалится, зараза!

— Стой, Кабан! — выкрикнул удерживающий Милу хулиган.

Но Кабан уже подошёл на расстояние вытянутой руки и махнул острым осколком, рассекая рубашку и кожу предплечья на руке Палашова. Мила громко вскрикнула, и в то же мгновение нападавший был схвачен за вооружённую руку, скручен спиной к раненому, а оружие было приставлено к его горлу в его же собственной руке.

— Мужики, я слов на ветер не бросаю! Валите подобру-поздорову! — Палашов сделал очень грозное лицо. — И чтобы больше я вас здесь никогда не видел! Ясно?

— Понял! Понял! — неохотно ответил за всех тот, что удерживал Милу уже двумя руками. — Забирай свою красотку!

Он отпустил девушку, и та метнулась за спину защитника. Когда девушка была в безопасности, Палашов потребовал:

— Извинись перед девушкой! Это дело принципа!

— Извини, красавица! — усмехнулся Милин обидчик, а потом, отвернувшись в сторону, буркнул про себя вслух: — Вот м…!

Палашов, конечно, это услышал и не остался в долгу:

— Спасибо за комплимент! Это лучшее, что я мог от тебя услышать!

Следователь освободил скрученного им заложника, предварительно изящно избавив его от опасного предмета. Затем резко ударил его ребром ладони между шеей и плечом по сонной артерии, и тот повалился на асфальт, как мешок, рядом со своим импровизированным оружием. Остальные развернулись и бросились наутёк, но в два прыжка Палашов догнал того, что имел наглость сцапать Милу, и поставил ему подножку. Тот грохнулся на асфальт всем прикладом. Трое последних сверкали подошвами. Следователь не стал их догонять. Он наступил ногой на поясницу обидчика и обратился к Миле:

— Где ближайший таксофон или опорный пункт милиции?

— В соседнем доме участковый пункт.

— Вот сволочи, ничего не боятся, прямо под носом у участкового нападают! Беги туда, надо наряд вызвать.

Мила кивнула и тут же побежала в сторону белого блочного дома, густо прикрытого деревьями. Палашов в это время поднял на ноги поверженного негодяя и треснул ему по морде, но не дал ему упасть, а подвёл к Кабану и посадил рядом на асфальт, отшвырнув осколок бутылки ногой подальше в сторону.

Девушка вернулась через пять минут с участковым, который забавно семенил с ней рядом.

— Наряд уже едет. Что стряслось? — поинтересовался усатый, круглый дядечка лет после сорока, в милицейской форме, но без фуражки на голове, оглядывая распластанных на асфальте парней.

Мила кинулась к Евгению, он взял её к себе под раненное левое крыло (тут она увидела порванную рубашку и проступившую кровь). Другой рукой Палашов вынул удостоверение и протянул участковому.

— Вы в курсе, что у вас тут под носом посреди рабочего дня пяток агрессивно настроенных бедолаг разгуливает вполне работоспособного вида?

— А! Слышал о них. Это не нашенские! Их Измайловский разрабатывает.

— Вот эта сладкая парочка из их числа. Имейте в виду, они и у вас по району разгуливают. Повлияйте как-нибудь, чтобы их побыстрее разработали, а то у меня в вашем районе вот, — он кивнул на напуганную Милу, — очень важный свидетель, которого они только что, посреди бела дня, чуть не сцапали. Давайте сейчас наряд приедет, мы показания дадим, и отпустите нас, пожалуйста, побыстрее.

Через час они вышли от участкового. Палашов развернул Милу к себе лицом.

— Слушай, девочка, ненароком я подумал, что ты и вправду решила пойти поразвлечься с ними.

За такие слова Мила наградила его звонкой пощёчиной.

— Издеваетесь? — Голос её дрожал. — Мне так плохо, а вы ещё издеваетесь?

Она сама обняла его прямо с сумочкой и тубусом в руках и спряталась у него на груди. Вот так номер! Он тоже обнял её и замер, боясь пошевельнуться и испачкать в крови.

— Испугалась? Тебе лучше?

Она подняла голову и ответила с мокрыми от слёз глазами:

— Да. Уже лучше. Меня чуть не стошнило от его запаха.

— Вот и надо было на него блевануть.

— И я боялась потерять сознание прямо в его лапах. А ещё, когда второй набросился на вас, я решила: всё, конец! А вы ещё издеваетесь!

— Чёрт! Вот мрази! А если бы меня не было? Тебя привёз бы какой-нибудь дядя Вася и уехал.

— Я бы упала в обморок, меня бы изнасиловали, и я бы умерла. Ко мне не часто подходят пятеро мужиков и уводят с собой!

— А ты что, глупышка, испугалась за меня? Ты же сама хотела сперва меня застрелить, потом сжечь, потом соблазнить, а теперь ещё подставить.

Она разозлилась и попыталась его оттолкнуть от себя, но он не выпускал её из объятий.

— Ну, а сами-то вы, чего сделали?

— Предупредил преступление, не превышая мер допустимой самообороны, задержал их. А ты хотела, чтобы я их и правда порвал?

— Да вы, пожалуй, могли бы! — Она предприняла ещё одну попытку освободиться. — Отпустите меня! Или вы тоже задумали со мной поразвлечься?

— Да я уже два дня с тобой развлекаюсь. Не соскучишься!

Он выпустил пташку с явной неохотой. А