Сейчас он тяжело бежал по следам последнего из уцелевшихтеррористов, увязал в горячем песке, нещадное солнца раскалило голову какслиток железа в горне. В черепе стучали молотки, иногда вспыхивали черныеискры, и тогда он страшился, что упадет в накаленный песок, совсем не похожийна скрипящий снег, к которому привык с детства.

Арабских террористов удалось настичь почти перед рассветом,Тогда был короткий злой бой, уничтожили почти всех, из израильских солдатсерьезно ранен только один, ранены легко двое, а сколько положили арабов, он несчитал, чутье подсказало, что все-таки не всех. Был миг, когда заметилмелькнувшую тень, словно на фоне звездного неба взмахнули рукой.

Оставив отряд на сержанта, он преследовал террориста остатокночи, а на рассвете, наконец, увидел мелькнувший за барханами силуэт. Судя последам, террорист едва волочил ноги. Если бы поддать чуть, то достал бы в двасчета, но у самого ноги как чугунные, грудь раскалена, там хрипит и клокочет,горло пересохло, а губы почернели и растрескались как кора старого дерева.

Кажется, он уже признал поражение... какое к черту поражение,просто не стопроцентная победа!.. готов остановиться, повернуть обратно, уже итак чересчур далеко забрался, здесь арабы уже хозяйничают, как у себя дома,ноги волочит как привязанные колоды, как вдруг впереди мелькнула сперва тень,затем увидел как одетый в защитную форму человек перевалил на животе черезвершинку бархана.

И хотя уже почти остановился, уже решил вернуться, ужевозвращался, уже все, умер, выдохся, издох, но из горла вырвалсянечленораздельный рык. Руки-ноги задвигались, заставляя измученное тело сделатьнечеловеческий рывок. В голове стоял треск, словно от жары лопались огромныекамни. В виски с размаха били незримые штыки, в глазах темнело от боли. Онсосредоточился на ногах, старался выжать из себя все, что могло дать замученноетело.

Когда он обогнул бархан, в глазах потемнело уже от злости иразочарования. В первых лучах солнца он ясно рассмотрел гряду олив, чтообозначает берег реки, на берегу которой всегда находятся арабские снайперы.Туда приближаться глупо и бессмысленно. Снайперы с наслаждением всадят в тебядесяток пуль, а выкурить их не удается: территория не контролируема, ареактивные истребители могут наносить ракетные удары по базам, но с самолетовбесполезно выискивать затаившихся мерзавцев.

Он еще тащился тяжелой трусцой, но горечь в груди жгласильнее усталости. Ветка хлестнула по лицу, едва не выбив глаза. Щеку щипало, вссадину заползали едкие капли пота, смешивались с кровью.

Террориста тоже раскачивало, он едва тащил ноги. Иуда видел,как араб сбросил защитный маскхалат, все-таки тяжесть. Мерно двигались голыелокти. Если и осталось у мерзавца оружие, то разве что пистолет...

Сквозь завесу едкого пота, выжигающего глаза, Иуда увиделкак далеко, за сотню шагов от террориста по берегу реки двигается двуколка. Наоблучке старик, нахохленный как ворона, а в легкой тележке на мешках лежитдевчушка, на голове венок из зеленых веток, Иуда услышал звонкий голосок, нослов не разобрал.

Внезапно лошадь, испугавшись чего-то, может быть бегущегочеловека, попыталась понестись вскачь, но колесо съехало с дорожки. Тележкарезко накренилась, послышался долгий испуганный вскрик. Мелькнуло белоеплатьице. Иуда успел увидеть, как девчушка скатилась с мешков, не успелаухватиться за борт. За ней съехал мешок, и они плюхнулись в воду.

Река тут же приняла мешок, заглотнула с готовностью, адевчушка зависла на вздувшемся как парашют платьице. Ее понесло вдоль берега.Сдуру и в страхе она кричала и колотила руками, тут же прибив платье в воду.Наконец волна накрыла ее с головой, девчушка вынырнула, вопила, старик тожевопил, упал на землю, ползал на четвереньках, поднялся с трудом, заковырялвдоль берега, вопя и протягивая к девочке трясущиеся руки.

Их разделял крутой берег, вода несла девчушку в сторонутеррориста, быстро пронося мимо, Иуда уже не слышал детского голоска, из волнсудорожно выплескивались только ладошки, да и то все реже и реже.

Террорист внезапно подхватил длинную толстую ветвь, снатугой поднял и торопливо опустил одним концом с берега. Еще миг, и он быопоздал, а так девчонка почти ударилась лицом в самый конец, судорожновцепилась обеими руками, завопила снова, террорист начал с усилием перебиратьпо ветви руками, стараясь подтащить к берегу. Иуда видел вместо лица арабамаску из грязи, толстые губы шевелятся, что-то лопочет на своем диком языке,сволочь, мышцы напряглись, как и жилы на шее, тоже изнемог от такого бега, ктому же девчонка упитанная, а старик ковыляет еще далеко...

У самого берега девчонка попыталась встать на ноги, ушла подводу. Видны были ее судорожно сжатые ладони, не разжала. Террорист упал наживот, напрягся, под смуглой кожей напряглись мышцы спины, тащил, шипел сквозьзубы, по его серой маске грязи катились крупные мутные капли, прокладываясветлые дорожки.

Пока вел ее по реке как рыбешку на крючке, было терпимо, нокогда начал вытаскивать отяжелевшее тело на берег, едва сам не сорвался вниз, согромным трудом поймал за пальцы, выдернул наверх, там сразу же подхватил иутащил жалобно вопящий старик. Террорист, едва дыша от усилий, с трудом начал подниматься...

...и замер, глядя в черное дуло пистолета. Лицоизраильтянина было таким же серым в мокрой маске из пота и пыли. Глаза смотреликрасные, воспаленные, он дышал со всхлипами. В груди булькало и клокотало,словно там выкипали остатки воды, но рукоять пистолета держал крепко, а черныйзрачок смотрел прямо в лоб араба.

– Попался... ворона... – прохрипел он. –По...пался...

Араб несколько раз хватил ртом воздух, прежде чем вытолкнулиз обуглившегося рта:

– Стреляй... отвергнутый... Аллах велик!.. Наше царствобудет вечным...

Иуда нажал на курок:

– И ты... и твой Аллах... отправляйтесь в ад!

Курок плавно сдвинулся с места, но остановился на середине,когда сдвинь еще на микрон, и грянет выстрел. Араб смотрит с ненавистью, в лиценет страха, в глазах лютая ненависть, настоящий боец, беспощадный и опасный,потому и сумел уйти, потому и надо таких стрелять первыми.

– Ну что же ты, иудей? – спросил арабнагло. – Сил нет нажать на курок?

– Растягиваю удовольствие, – ответил Иуда, –но ты свою пулю получишь!.. Кто это был, что ты бросился помогать?.. Мнепоказалось, что это старый еврей.

Араб презрительно фыркнул:

– Стал бы я протягивать руку иудею!.. Это навернякачистокровные арабы, законные хозяева этих земель... с которых согнали проклятыеиудеи... и заставили влачить жалкое... Хотя, ты прав, отвергнутый... арабскийребенок так глупо с берега не свалится... Это, скорее всего, жидовка, вы жслепые и тупые... вырождаетесь, твари жидовские...

Иуда несколько мгновений держал пистолет нацеленным прямо влоб араба. Улыбка на лице араба становилась все шире. Победная улыбка, словноэто он держал ствол, нацеленным в лицо израильтянину. В черных как спелыемаслины глазах заблистало злое торжество.