По вечерам, утомленный многочисленными встречами, А12 возвращался в свой отель под ярким Сириусом, который, по словам Гомера, «злые огневицы наносит смертным несчастным»[108].

Работа Белла изменилась: от сбора секретной информации за рубежом к передаче ее внутри страны. Ему нужно было объединить правительство, неправительственные организации, общественную интеллигенцию, финансистов и средства массовой информации. Это дело сделало его график невероятно разнообразным. В один день он навещал сэра Мориса Бонем-Картера (дедушку актрисы Хелены Бонем-Картер, а также родственника актера Лоуренса Оливье), который, в свою очередь, познакомил Белла со своими друзьями, знаменитым интеллектуалом Грэмом Уоллесом и бароном Сиднеем Веббом (который вместе с Джорджем Бернардом Шоу превратил Фабианское общество в главный левый аналитический центр в Англии). В другой – обедал с двумя лидерами британских пацифистов, Кэтрин Маршалл и влиятельным философом Бертраном Расселом. Затем Маршалл отвезла Белла на встречу с будущим лауреатом Нобелевской премии мира Норманом Эйнджеллом, который утверждал, что завоевание путем войны – это иллюзия. Эйнджелл также знал, что, поскольку некоторые страны верили в иллюзии, их соседям требовались военные силы для самообороны.

Белл также встретился в штаб-квартире МИ-6 с сэром Десмондом Мортоном, который был назначен главой Службы внешней разведки в 1919 году (и служил связующим звеном между Уинстоном Черчиллем и МИ-6 во время Второй мировой войны), и с сэром Робертом Натаном, главой политического отдела. Благодаря информации Белла будущие руководители МИ-6 и военной разведки – те, кто возглавит разведывательную борьбу в следующей мировой войне – услышали тревожные подробности о растущей нацистской угрозе.

День за днем Белл возвращался в отель Charing Cross «очень поздно», когда улицы Лондона, сердца величайшей мировой империи, были пустынны. Это было странное зрелище после безостановочной суеты и бурной ночной жизни Берлина. Посетитель этих двух городов, питающий иллюзии относительно фактического исхода Великой войны, мог ошибочно назвать победителя. Лондон выглядел так, словно был в трауре, а берлинцы в кабаре, казалось, праздновали.

Белл был слишком занят, чтобы веселиться, даже если бы ему этого хотелось. Его ночи были полны дипломатических встреч и миссий по установлению фактов. Затем, несмотря на усталость, он все еще не мог спать. Вместо этого в отеле он сидел перед пишущей машинкой и работал над рукописью до раннего утра. Он все еще писал осторожно, потому что его открытия должны оставаться совершенно секретными, пока правительство не разрешит их обнародовать.

У его друзей были связи с влиятельным издателем Стэнли Анвином, но Белл так же хорошо, как и Анвин, знал, что книгу можно будет опубликовать только в том случае, если сначала ее рассекретят. Если Министерство иностранных дел согласится, его книга может стать международным бестселлером. В противном случае это будет редчайшая книга, которую можно найти только в библиотеке секретной службы.

В любом случае у него были сжатые сроки, и рабочая нагрузка казалась самоубийственной. Ранее в том же году Гуссерль беспокоился, что его бывший ученик убивает себя переутомлением. Теперь, вернувшись в Лондон, Белл обычно спал всего два или три часа, иногда просыпаясь над своей пишущей машинкой.

Однажды вечером в его дневнике было написано: «Очень холодно. Очень поздно. Проблемы с сердцем». Оставался открытым вопрос, проживет ли он достаточно долго, чтобы закончить написание своего великого произведения, которое должно было быть закончено в декабре. Ему нужно было написать всю рукопись за месяц. В дневнике не указана причина столь сжатых сроков, но, возможно, Белл навязал их себе сам. Он знал, что момент для действий Лондона ускользает.

Еще больше проблем доставлял ему бронхит. Его сердце продолжало биться, хотя грязный промышленный воздух Лондона ухудшал воспаление. Но, по крайней мере, он мог это исправить, сбежав в английскую деревню. Белл принял приглашение Майкла Пиза, своего друга из Рухлебена, погостить в семейном комплексе в Лимпсфилде. Достаточно далеко от города, чтобы дышать свежим чистым воздухом, но достаточно близко, чтобы вернуться на срочные встречи.

Белл установил пишущую машинку в комнате для гостей и приступил к работе. Он согревался перед камином вместе с Пизами во время «большой бури» 2 декабря и «сильной бури» 4 декабря. А потом возвращался в свою комнату и печатал.

Он знал, что не может начать свою книгу с нацистов. Кто ему поверит? Без контекста все выглядит как невероятная утка. Поэтому сначала ему нужно было подготовить почву – объяснить тяготы Германии. Только в таких условиях смогли прорасти антисемитские злодеи.

Рукопись началась с описания атмосферы в Германии. Некогда упорядоченная страна теперь стала грязной, голодной и охваченной преступностью. Большинство людей не могли позволить себе мыло или одежду, а даже если могли, покупать было нечего. Вооруженные люди бродили по улицам, грабили сельскохозяйственные угодья и стреляли друг в друга, чтобы красть, чтобы прокормить свои семьи.

Даже немецкие школьники, писал Белл, знали, что произойдет. Либеральная демократия, защищавшая евреев, была первой в расстрельном списке нацистов. «Сын независимого демократического публициста (сам дворянин, умело и бесстрашно разоблачавший лицемерие во всех кругах) рассказывает, что школьные товарищи говорят ему: “Этой зимой возобновятся восстания спартакистов. Правительство ничего не сможет сделать. Военные их подавят. Затем придут реакционеры; и тогда твоего отца повесят”».

Первый этап победы над нацистами был самым простым. Чтобы спасти демократию, Великобритании нужно потребовать от Германии разоружить экстремистские вооруженные формирования. Информация Белла могла помочь. Реакционеры были самой мощной силой в Германии, но многие из их войск мгновенно рассеялись бы, если бы Союзники твердо продемонстрировали свою поддержку демократии. Даже экстремисты, объяснил Белл, знали, что «их час еще не пришел». Они знали только войну и подготовку к войне. К войне они еще не были готовы, поэтому работали над подготовкой. Они «очень хорошо знают, что без адекватной артиллерии и с их нынешними ресурсами вооруженные действия против Союзников являются безумием, о котором не может быть и речи в ближайшие десятилетия».

Белл сообщил, что одним из важнейших преимуществ свободного мира было то, что революционерам по-прежнему нужен «номинальный руководитель и лидер». Он еще не мог знать, как и нацисты, насколько эффективным лидером вскоре окажется Адольф Гитлер, который говорит как офицеры-террористы, но имеет репутацию обычного военнослужащего. В то время, когда недовольство немецким руководством росло, простой ефрейтор, такой как Гитлер, мог быть более эффективным лидером, чем такая влиятельная фигура, как Людендорф.

Что же касается морального духа среди реакционеров, писал Белл, то его недостаточно для немедленного захвата страны. «В настоящее время офицеры могут рассчитывать на свои войска на неделю или две». Лидеры не заботились о