Единодушие Горы создало также единодушие конвента. Комитет благоденствия, в состав которого вскоре вошли члены партии Горы, не находил больше в конвенте никакой оппозиции. Члены Долины тоже должны были признать, что для выхода из того чрезвычайно тяжелого положения, в которое попала страна, требуется применение чрезвычайных мер. Таким образом, диктаторское правительство могло действовать с той силой, тем единодушием и быстротой, которые требовались для того, чтобы страна могла преодолеть все затруднения.

В самом деле, вряд ли когда-нибудь какое-либо правительство переживало такие тяжелые времена, какие приходилось переживать французскому правительству летом 1793 года. До того времени жирондисты с усердием, достойным лучшего применения, тормозили все дела республики. Только теперь Гора могла выпрямиться во весь рост, и она немедленно приступила к работе.

Флоты Англии и Испании отрезали Францию от моря, сделали невозможным всякий подвоз товаров извне, свели на нет ее торговлю и старались усилить бедствия и нужду внутри страны. Но сама природа пришла на помощь угрожаемой со всех сторон Франции: поля и виноградники дали в 1793 году чрезвычайно богатый урожай, и двадцатипятимиллионное население Франции могло, несмотря на переживаемый страной внутренний кризис, пропитаться продуктами своей родной почвы. Но на всех границах стояли вражеские войска, готовые наброситься на республику. Еще более страшные размеры приняли опасности, угрожавшие стране внутри. В Вандее сформировались три армии, выступившие на борьбу с конвентом. Главнокомандующим этими армиями был Католино. Каждая армия насчитывала около 12 000 человек. Бонитак стоял с анжуйской армией на Луаре; в центре стояла «великая армия» под начальством д’Эльбе, а в нижней Вандее стоял Шаретт с «армией болота».

К этому надо прибавить еще восстание, вызванное падением жирондистов. Большая часть южных и северных департаментов восстала против конвента в ответ на события 31 мая и 2 июня. В городах муниципальная власть большею частью находилась в руках якобинцев, тогда как господствовавшая в секциях зажиточная буржуазия стояла на стороне жирондистов. Это обстоятельство повлекло за собою повсюду ожесточенную борьбу, которая вылилась в форму восстания, известного под именем «федералистического», хотя жирондисты и протестовали против этого названии. Федерализм являлся в эту эпоху действительно политическим преступлением, так как республику могла спасти только сильная центральная власть.

Якобинские муниципалитеты на юге и северо-западе были большей частью низвергнуты и заменены жирондистскими. Бордо, Тулуза, Марсель, Тулон и Лион восстали против конвента еще до падения Жиронды. Роялисты, бывшие все время настороже, вмешались в эти провинциальные восстания и придали им совершенно иной характер, чем тот, какой хотели им придать их инициаторы. Лион всецело попал в руки роялистов, так как в этом торговом городе одни только рабочие были приверженцами Горы. Секции в этом городе находились целиком под влиянием купечества. Они низвергли якобинский муниципалитет и казнили главаря якобинцев Шалье. Затем город принял эмигранток и поручил роялисту старого закала маркизу де Преси командование военными силами Лиона. Тот факт, что второй по своей величине город государства поднялся против правительства, значительно затруднил положение конвента, сделал его критическим, и этим объясняется то страшное наказание, которому конвент подверг восставший город.

Арестованные в Париже жирондисты не могли вначале жаловаться на строгое обращение; они даже продолжали получать, в качестве членов конвента, полагавшиеся им 18 франков содержания. Но некоторые из них бежали в провинциальные города и примкнули там к восставшим, и это обстоятельство вызвало, конечно, более строгие мероприятия против их единомышленников, оставшихся в Париже. Ролан бежал в Руан, между тем как его жена была арестована в Париже. Точно также бежали Кондорсе и Ларевельер-Лепо, в то время как Верньо и Жансонне оставались в Париже; Бриссо был арестован в Мулене, Манюель – в Монтаржи. Многие жирондисты бежали из-под домашнего ареста, подкупив своих сторожей; бежали Гаде, Луне, Бюзо, Петион, Барбару, Иснар, Кервелеган, Ланжюине и другие, отправившиеся в Нормандию и собравшиеся в Кальвадо в Клане. Каен стал центральным пунктом жирондистского восстания, охватившего вскоре всю Нормандию и Бретань. Таким образом, 60 департаментов находились в открытом вооруженном восстании против конвента, которому оставались верны всего лишь каких-нибудь 20 департаментов.

Таким образом, мы видим, что Гора должна была обладать почти сверхчеловеческой отвагой, чтобы не прийти в самом начале борьбы в отчаяние. Поэтому те люди, которые вступили в эту борьбу и вышли из нее победителями, достойны занять одно из первых мест в истории, что бы про них ни говорили.

Окруженный со всех сторон восставшими департаментами, конвент вынужден был принять самые решительные страшные меры. Революционный трибунал усилил свою деятельность, и бежавшие жирондисты были объявлены стоящими вне закона, так что, схватив кого-нибудь из них, власти могли по удостоверении личности казнить его. Против повстанцев были быстро сформированы особые армии, и при этом централизованная власть конвента оказалась более сильной, чем федералистическое восстание.

Конвент действовал очень успешно, и целый ряд восставших городов и департаментов, испуганных строгостью принятых им мер, вскоре снова покорились ему. Другие города ждали лишь удобного случая для этого. Конвент хотел им дать в руки такой случай и с этой целью выработал среди ужасов междоусобиц и революционной борьбы проект конституции. Жирондисты беспрестанно обвиняли Гору в тирании и анархии. Составив конституцию, Гора показала, как она намерена упорядочить дела республики по окончании внутренних и внешних войн. Это решение Горы было не менее удачно, чем направленный против федерализма декрет о единстве и нераздельности республики.

Специальный комитет конвента был уже давно занят выработкой конституции, и Кондоров установил основные черты ее. Конечно, в проекте Кондорсе нашли свое выражение взгляды жирондистов. Гора отвергла проект Кондорсе и заставила выбрать новый комитет для выработки конституции, причем теперь в состав комитета вошли одни только якобинцы. Председателем этого комитета был выбран Геро де Сешель, и он именно является автором конституции 1793 года. Она была выработана в несколько дней, так как у Горы не было столько свободного времени, чтобы выработать эту конституцию с такой же прохладцей, с какой, примерно, впоследствии франкфуртский парламент вырабатывал германскую имперскую конституцию.

Тьер говорит, что проект конституции был составлен «в момент демократического безумства»; такого упрека нельзя, как нам кажется, сделать Геро де Сешелю, который отличался ясным, спокойным умом философа.

Эта конституция была выражением абсолютной и чистой демократии. Она устанавливала, что каждый француз, достигший 21 года, становится гражданином государства и пользуется с этого момента всеми политическими правами без всякого имущественного ограничения. Граждане входят в состав первичных собраний, и для этого страна должна быть разделена на округа по 60 000 человек в каждом. Первичные собрания должны созываться каждого 1 мая. Каждое первичное собрание избирает путем прямых выборов депутатов в национальное собрание. Это национальное собрание является высшим учреждением страны, и комитеты его должны заведовать всеми делами республики. Решения национального собрания должны получать силу законов, если в течение известного срока против них не высказалось большинство первичных собраний. Право наложения вето, так сильно способствовавшее падению Людовика XVI, было тут превращено в демократический принцип, так как оно было передано суверенному народу. Исполнительная власть должна была находиться в руках исполнительного совета в состав которого предполагалось включить 24 члена. Этот исполнительный совет должен был избираться первичными собраниями путем косвенных выборов. Первичные собрания должны были составлять список кандидатов, а национальному собранию предоставлялось право вычеркивать из этого списка столько имен, пока наконец в списке не оставалось только 24 имени. Заметим мимоходом, что этот исполнительный совет представлял собой совершенно излишний балласт для конституции.