– Да, ты прав, – вернула я Владу той же монетой, заговорив нарочито безразлично. – Мне надо отдохнуть. Переезд дело хлопотное. После больницы я сразу съезжаю от тебя к матери.

– Не съезжаешь. – Влад покачал головой.

Я улыбнулась. Посмотрела на него с укоризной, как смотрят на разбаловавшегося ребенка.

– Это не обсуждается, – проговорила я, тщательно удерживая на лице мягкое доброжелательное выражение.

Ох, даже щеки от напряжения заныли! Какое же это непростое и физически тяжелое дело – лицемерить!

Я продолжала при этом смотреть на Влада, поэтому заметила, как на какой-то неуловимый миг его обычно светлые и равнодушные глаза потемнели. Губы дрогнули, расползаясь в страшном оскале. И мне стало страшно. Как будто обычная маска Влада сползла, и из-под нее на меня холодно и оценивающе взглянул иной… нет, даже не человек. А существо, по непонятной прихоти прикидывающееся им.

Влад качнулся по направлению ко мне. Его зрачки опасно сузились.

Я до побелевших костяшек вцепилась в одеяло. Никогда ранее я не желала так сильно спрятаться, укрыться, сбежать подальше. Из памяти неожиданно всплыла наивная детская хитрость. Если ты не видишь чудовище, то и оно не заметит тебя. Как жаль, что во взрослой жизни это не работает!

Не знаю, посмел бы Влад меня ударить или нет. Но в дверь внезапно постучали, и, не дожидаясь ответа, она распахнулась настежь.

– Ох, извините, – пробормотала дородная степенная медсестра, появившись на пороге. – Я думала, все посетители уже ушли.

Влад на мгновение зажмурился. А когда он вновь открыл глаза, то передо мной стоял прежний невозмутимый мужчина, на губах которого играла снисходительная усмешка.

– Мы обсудим это позже, Анна, – сухо сказал он. Круто развернулся и, не дожидаясь моего ответа, вышел.

Медсестра едва успела посторониться, иначе он снес бы ее плечом. Проводила Влада взглядом и недовольно покачала головой.

– Ну и тип, – без малейшего стеснения в полный голос сказала она, не переживая о том, что он может ее услышать. – Дорогуша, как ты с ним живешь?

Я удивленно захлопала ресницами. Надо же, не ожидала услышать такой вопрос, тем более заданный с нескрываемой неприязнью. Неужели обаяние Влада не подействовало на медсестру?

– У меня первый муж был такой, – снисходительно заявила мне медсестра, разгадав мое изумление. – Со стороны глянешь – конфетка. Лощеный, холеный, голоса не повысит. А как пожила вместе, так и хлебнула полной ложкой. Гниль – она и есть гниль. В какие бы одежды она ни рядилась.

– Моя мать считает, что мне очень повезло, – осторожно заметила я.

– Моя мать тоже так думала. – Медсестра невесело хохотнула и наконец-то прикрыла дверь. – Пока я в больницу не попала с сотрясением мозга и повреждением внутренних органов. Повезло, что вообще не убил. И то она мне все не верила. Думала, что я преувеличиваю, пока лично с врачом не пообщалась. – Подумала немного и грустно завершила: – В принципе ее можно понять. Я же с двумя детьми тогда была. Кому охота в своей квартире такой табор терпеть? Недаром потом все уговаривала помириться.

– И вы помирились? – ужаснулась я.

– Я похожа на дурную, что ли? – Медсестра отрицательно мотнула головой. Подошла ближе и взяла меня за запястье. Замолчала, меряя пульс. Затем негромко завершила: – Нет, дорогуша. Я точно знала, что если дам своему мужу еще один шанс, то он просто убьет меня. Поэтому терпела скандалы матери. Хваталась за любую работу, лишь бы не возвращаться в тот ад, из которого сбежала. А потом встретила второго мужа. И поняла, каково это: жить пусть бедно, но спокойно. Не гадать, чем закончится очередной вечер: объятиями или побоями. Не видеть в глазах детей страх. Не пытаться стать идеальной и безупречной. А просто жить.

– А ваш первый муж? – поинтересовалась я. – Что с ним сейчас?

– Понятия не имею. – Медсестра грустно усмехнулась. – Конечно, первое время он мне прохода не давал. А потом нашел себе новую жертву и сразу же забыл и обо мне, и о детях. Оно и к лучшему. – Нагнулась ко мне и доверительно прошептала: – Знаешь, у некоторых людей нет души. Поэтому они пьют души родных и близких, пытаясь тем самым заполнить пустоту внутри себя.

Я вспомнила Терезу. А ведь она говорила что-то наподобие этого. Кстати, только сейчас я поняла, что медсестра удивительно похожа на жену Гийемо. Немного полноватая, невысокая, но с удивительно лучистыми глазами.

– Кстати, вообще-то, я зашла попросить тебя об одной мелочи, – проговорила тем временем медсестра. Опустила мою руку, удовлетворенная осмотром, но осталась стоять рядом с кроватью.

– О какой же? – спросила я, мгновенно насторожившись.

Вдруг она сейчас попросит внести оплату за палату вперед. А у меня ведь ни копейки нет. Сам же Влад после моего заявления о нашем расставании вряд ли останется настолько же щедрым и великодушным.

– Твой молодой человек приказал выкинуть одежду, в которой тебя доставили в больницу, – немного смущаясь, проговорила медсестра. – Но твое платье… Если честно, мне стало жалко выкидывать его. Такую красивую и качественную ткань нечасто найдешь. Если оно тебе не нужно, то могу я забрать его? Ушью для младшей дочки.

Чем дольше медсестра говорила, тем выше поднимались мои брови. Платье? Какое платье? Я спешила на свидание к Владу в джинсах, водолазке…

«И в дырявых носках», – жестокосердно завершил внутренний голос.

Да, но я была в платье, когда на меня напала Генриетта! Если в тот момент меня перекинуло в родной мир, то… Но вроде как я твердо решила, что все эти приключения были лишь моей фантазией. Своеобразным последствием сотрясения!

– Наверное, вы ошибаетесь, – кашлянув, осторожно сказала я. Виновато развела руками, добавив: – У меня нет платьев.

И я не кривила при этом душой. Мой гардероб действительно состоял только из брюк и всевозможных свитеров, чаще всего бесформенных. После того как я начала встречаться с Владом, все мои юбки и платья как-то незаметно перекочевали на помойку. Впрочем, я не особо переживала по этому поводу. Куда легче и удобнее натянуть на себя джинсы, старый пуховик – и затеряться в толпе. Платье накладывает на свою обладательницу слишком много ограничений. Начиная от обуви – право слово, удобные разношенные кроссовки совершенно не смотрятся вместе с самой скромной и длинной юбкой – и заканчивая прической и макияжем.

– Нет? – с таким изумлением воскликнула медсестра, что я окончательно растерялась. Правда, почти сразу опомнилась и снисходительно потрепала меня по плечу, добавив: – Бедная девочка, надо сказать врачу, что у тебя частичная амнезия.

Наверное, на моем лице отразилась целая гамма эмоций, потому что женщина поторопилась добавить:

– Милая моя, твоим платьем весь приемник восхитился, когда твой молодой человек тебя привез. Настоящее произведение искусства! Правда, старомодное немного, но все равно.