Очень интересным человеком был и президент Аргентины Карлос Менем, управлявший страной в течение десяти лет с восемьдесят девятого по девяносто девятый год. Родился он в армяно-алавитской семье иммигрантов из Сирии, поэтому во время его правления армянская община Аргентины стала одной из главных движущих сил мирового армянского лобби. Но любопытно не только это, а то, что по профессии Менем был виноделом и производил на своих угодьях довольно неплохое вино.

Запомнилась мне Аргентина не только встречами с официальными лицами, но и своими традициями. Однажды во время турнира мы отправились с товарищами отмечать мой день рождения. Пошли на известную ресторанную улицу, где находится, наверное, сразу заведений сто тридцать. К полуночи нам показалось, что пора уходить из ресторана, но нам сказали, что закрываться не собираются. Часа два кроме нашей компании там больше никого не было, но в начале третьего в зале стал собираться народ, причем в таком количестве, что не осталось ни одного свободного столика. Оказалось, что вечерние представления в театрах Аргентины заканчиваются не раньше часа ночи, и после спектакля зрители не спеша отправляются поужинать, и ужины эти частенько длятся до пяти утра. Не знаю, как потом эти люди справлялись с ранним подъемом на работу, но, вероятно, такой график всех устраивает, раз его до сих пор не изменили.

Аргентина поражает своими природными богатствами, мало стран в мире, кроме, конечно, России, может похвастаться тем, что имеет практически все климатические зоны, и Аргентина одна из них. На юге в Патагонии климат достаточно суровый и напоминает нашу тундру, но побывать там стоит, чтобы увидеть фьорды этого дикого края, его крутые склоны, обрывистые горы и ледниковые долины и, конечно, полуостров Вальдес. С одной его стороны начиная с мая можно полюбоваться брачными играми южных китов и увидеть колонии пингвинов, а с другой – понаблюдать за вальяжно развалившимися на льдинах морскими котиками и львами. Я собственными глазами видел одновременно девять китов, плывущих вдоль берега, которые явно красовались – то ли друг перед другом, то ли перед своими зачарованными зрителями.

Уникальное место в Аргентине, безусловно, водопад Игуасу – один из красивейших водопадов мира и самый мощный на всем земном шаре. Он находится в месте слияния Аргентины с Бразилией и Парагваем и представляет собой целый комплекс из двухсот семидесяти пяти водопадов на реке Игуасу. Говорят, что Элеонора Рузвельт, увидев это захватывающее дух зрелище, только и смогла вымолвить: «Бедная Ниагара!» Меня эта «Большая вода» (именно так переводится Игуасу с языка местного индейского племени тупи-гуарани) впечатлила не меньше, чем первую леди Америки. Недаром в две тысячи одиннадцатом году водопады были признаны одним из семи новых чудес света. Стена воды низвергается там с высоты в шестьдесят метров, создает облака мельчайших брызг, а солнечный свет довершает картину, украшая облака миллионами радуг. Мне посчастливилось не просто полюбоваться водопадами, но и проплыть по реке на моторной лодке. Хотя, призна2юсь честно, от мысли о том, что может случиться, если мотор заглохнет, становилось не по себе.

Невероятно сложно даже самому себе ответить на вопрос, что в той или иной стране тебя привлекает больше: природные красоты, шедевры архитектуры или общение с людьми. Особенно если это такие люди, как, например, Диего Марадона. В начале двухтысячных годов я был в гостях у гениального футболиста на телешоу, которое он вел. Передача строилась на беседе Марадоны с известными людьми, и не обязательно со спортсменами. Мне сложно судить о нем как о человеке, потому что знакомство наше близким назвать нельзя. Понятно, что личностью он был неоднозначной, а самые разные слухи, окружающие его жизнь, вряд ли возникали на пустом месте. Но футболист, конечно, Марадона был совершенно гениальный, и интересующийся футболом человек, который видел игру этого мастера вживую хотя бы раз, смело может считать себя везунчиком. Мне везло не единожды, удалось присутствовать даже на том историческом четвертьфинале чемпионата мира, когда в матче против Англии Марадона пошел на самый известный обман в истории футбола и закрыл карьеру двух судей: тунисца Али Бин-Нассера и болгарина Богдана Дочева. Он сделал то, что видели все сто четырнадцать тысяч зрителей стадиона, все игроки и тренеры. Я видел смущение товарищей Марадоны по команде, которые не сразу бросились обнимать Диего, а на долю секунды даже застыли, пораженные решением арбитров засчитать гол. Недовольно гудел стадион, страшно возмущались англичане, и только сыгравший «рукой Бога» великий аргентинец оставался невозмутимым. Позже Марадона вспоминал, что попросил партнеров изобразить радость, начать праздновать забитый гол, но кто-то упрекнул его:

– Мы обворовываем англичан.

Не раздумывая ни секунды, Диего ответил:

– Тот, кто обворовывает вора, может рассчитывать на полное прощение.

И он был абсолютно прав. Аргентина ликовала и превозносила своего кумира. Ведь это был не просто выход в полуфинал и не просто победа над очередным соперником, а победа над Англией, которая только что отобрала у аргентинцев Фолклендские острова. Большой спорт, к сожалению, никогда не может оставаться вне политики, как бы этого ни хотелось. Но что меня на самом деле очень сильно удивило и продолжает удивлять, так это спортивные предпочтения болельщиков трех самых сильных футбольных держав Южной Америки: Аргентины, Бразилии и Уругвая. В самых различных конкурсах и соревнованиях мы привыкли, что, например, Швеция всегда будет поддерживать Данию, Эстония – Латвию и Литву, а Белоруссия обязательно проголосует за Россию. Принцип добрососедства действует, и в этом как раз есть определенная логика. А вот логики в том, что в финале чемпионата мира в Бразилии в две тысячи четырнадцатом году стодвадцатитысячный стадион приходит болеть против Аргентины и всеми силами поддерживает Германию, которая вышибла сборную Бразилии из чемпионата с разгромным счетом, на мой взгляд, нет никакой. Но есть так, как есть. Бразилия, Аргентина и Уругвай отчаянно бьются друг с другом в континентальном чемпионате и никогда не поддерживают друг друга во время встреч с командами с других континентов.

Что касается меня, то мне импонирует южноамериканский футбол. Понимаю, что Бразилии и Аргентине есть что делить, но с другой стороны, каждая страна достойна и каждая дала миру плеяду великих игроков: Марадона, Батистута, Месси и бразильские Рональдо, Ривалдо, Роналдиньо и, конечно, великий Пеле, который был не только великолепным игроком, но и замечательным человеком, с которым мне удалось познакомиться, когда он был министром спорта Бразилии.

Я уверен, что из нашего Эдуарда Стрельцова мог бы вырасти советский Пеле, если бы не случилось то, что случилось. Я возглавлял комитет по реабилитации футболиста, но, к сожалению, отстоять Стрельцова у нас не получилось. Препятствия чинила бывшая прокурор процесса Найденова, которая к тому времени в прокуратуре уже не работала, но имела большой вес, и в конце концов дело дошло до того, что архивное дело Стрельцова попросту сожгли, чтобы не было никакой возможности перепроверить факты. После того как Стрельцов вышел из тюрьмы, я долгое время болел за «Торпедо». Переживал в свое время за «Динамо» (Тбилиси), когда в его составе блистал нападающий Слава Метревели, и, конечно, всегда поддерживал родной клуб «ЦСКА». Что касается европейского футбола, могу отнести себя к поклонникам испанской и итальянской сборных, не понимаю игру «немецкой машины» и не очень люблю футбол, который демонстрирует сейчас голландская сборная, хотя, конечно, у голландцев никак нельзя отнять ту блистательную игру, которую они демонстрировали в семидесятых и восьмидесятых годах.