– Александр Григорьевич, – обращаюсь к Лукашенко, когда все официальные обсуждения подошли к концу, – кроме протокольных вопросов есть еще один, требующий вашего участия. – Он кивком выражает готовность выслушать. – Вы знаете, что в свое время Петр Миронович Машеров распорядился о выделении шахматистам клуба? А теперь их выселяют. И у меня есть сведения, что в этом гнусном деле принимают личное участие люди из вашей администрации. – В упор смотрю на того самого помощника, который бледнеет и, кажется, едва удерживается от падения в обморок.

– Кто? Назовите! – немедленно требует Лукашенко.

– Высокопоставленный человек, – говорю. – Зачем обсуждать фамилии, если вы вольны все изменить? – Краем глаза замечаю, что к помощнику возвращается нормальный цвет кожи.

– Машеров, говорите?

– Машеров.

– Я его очень уважаю и считаю невозможным для себя отменять решения такого человека.

Я тепло поблагодарил Александра Григорьевича за участие и пригласил приехать вечером на встречу с шахматистами, где должны были собраться около трех тысяч человек. Президент отказался, сославшись на график, но попросил передать всем шахматистам привет и обещание, что до тех пор, пока он руководит Белоруссией, клуб останется нетронутым.

Все так и есть. Клуб ведет активную шахматную жизнь, а Минску стать столицей Всемирной шахматной олимпиады в две тысячи двадцатом году помешала пандемия.

С Лукашенко я потом встречался неоднократно по разным общественным вопросам, и если требовалось его участие в решении каких-то проблем, то помогал он всегда легко и охотно, за что я Александру Григорьевичу искренне благодарен. Он производит впечатление очень знающего человека, крепкого и достаточно жесткого руководителя. Но разве возможно, будучи мягкотелым добряком, долгие годы удерживать власть? Запад любит называть Лукашенко диктатором, но я считаю, что и Америка, и Европа могут найти в своей истории достаточное количество сильных лидеров, не желающих сдавать позиции: Гельмут Коль, Франсуа Миттеран, Маргарет Тэтчер.

Премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер была знаковой фигурой в мировой истории двадцатого века. Она лично открывала мой матч с Гарри Каспаровым на первенство мира в Лондоне в восемьдесят шестом году. Так получилось, что к концертному залу отеля «Лон-Пайн» мой автомобиль и автомобиль премьер-министра подъехали одновременно. Я был поражен, что первое лицо государства свободно передвигается без машины сопровождения. Рядом с ней был только один охранник, который при всем желании вряд ли смог бы обеспечить Тэтчер абсолютную безопасность в экстренном случае. А ведь это официальное мероприятие. О присутствии премьер-министра известно заранее. Мало ли недоброжелателей, врагов, да просто фанатиков могут попытаться обратить свой гнев в ее сторону. К тому времени мировая история знала достаточно примеров печальной участи сильных руководителей (Джон Кеннеди, Индира Ганди), поэтому, на мой взгляд, Тэтчер имела полное право требовать обеспечения себе лучшей безопасности. Но, очевидно, прозвище «железная леди» было настолько оправданным, что она могла считать, будто сделана из стали не только внутри, но и снаружи. На моей памяти кроме нее так легкомысленно относился к собственной безопасности только руководитель Венгрии – Янош Кадар, – который был заядлым шахматистом, всегда, будучи в Москве, посещал турниры, как и Хуан Антонио Самаранч. В родном Будапеште с удовольствием приезжал он в гостиницу, где останавливались шахматисты, и присоединялся к игре на вылет, не гнушаясь, проиграв, отправляться в конец очереди. Приезжал он без всякого эскорта и на официальные мероприятия, ограничивался сопровождением лишь одного помощника, так же как это сделала Тэтчер.

Выглядела премьер-министр, как всегда, безупречно. Никакой небрежности или неряшливости, образ продуман до мелочей: идеальная укладка, аккуратный макияж, идеально сидящий костюм и подобранные к нему в тон аксессуары – неизменные жемчужные нитки и крупные серьги. Не знаю, почему многие укоряли ее в отсутствии женственности. Связываю это, скорее, с твердым и непреклонным характером, который часто в сознании людей не вяжется с прекрасным полом. Мне образ премьер-министра показался очень стильным, привлекательным и продуманным до мелочей, который никогда не создала бы дама, лишенная женственности.

На торжественном приеме после открытия мне удалось с ней пообщаться. Тэтчер сама подошла ко мне с бокалом шампанского и спросила:

– Что скажете, господин Карпов, можно ли выпивать во время таких серьезных турниров?

– Конечно, нет, госпожа премьер-министр, – отвечаю. – Я начинаю соблюдать сухой закон месяца за три до важнейших матчей. Но, полагаю, один бокал шампанского, тем более выпитый в вашей компании, не может нанести вреда.

Я был уверен, что ее вопрос – не более чем любезность. Ожидал, что она отойдет, как только мы пригубим спиртное. Но Тэтчер продолжала спрашивать с искренним интересом:

– А как лучше играется: сытым или голодным?

– Я вам расскажу, – говорю и, набравшись смелости, добавляю: – Но сначала вы мне ответьте, предпочитаете вы в ответственные моменты быть голодной или наоборот.

Ничуть не удивившись моему нахальству, она спокойно сказала:

– Самое тяжелое для меня испытание – это выступление в парламенте. Голова должна быть абсолютно ясной, реакции быстрыми. Представители оппозиционной партии только и ждут моего появления, чтобы закидать провокационными вопросами и представить в неприглядном свете. А я, признаюсь, соображаю лучше на голодный желудок. Наверное, организм начинает злиться и заставляет серые клеточки работать быстрее. Так что в парламент я всегда приезжаю, выпив перед этим только чашку крепкого чая. Ну а какая система у вас?

– Полагаю, что у каждого шахматиста она своя. Конечно, совсем не поесть перед игрой мы не можем. Ведь партии длятся дольше, чем выступление в парламенте. Но, на мой взгляд, закончить обед лучше всего часа за полтора до партии, минимум за час.

– А если партия затянется?

– Нам не запрещено регламентом выпить воды, или кофе, или сок. Пока соперник думает, можно отойти в специальную изолированную от всех комнату, куда допускаются только судьи и официанты. Если проголодался – тебе принесут бутерброд или какой-то другой легкий перекус. Но в моей жизни был случай, когда подготовкой такого перекуса занимался не кто-нибудь, а академик из Института питания.

– Расскажите! – Было видно, что Тэтчер действительно заинтересовалась. Я умею отличить наигранную вежливость от искреннего участия, поэтому с удовольствием поделился с ней той историей:

– В семьдесят восьмом году при подготовке к матчу на первенство мира в Багио я обратился к известному у нас ученому – академику Покровскому – и попросил его приготовить специальный коктейль по следующей рецептуре: легкий, калорийный, быстро усваиваемый и, конечно, приятный. И специально для меня сделали такой порошок, который я при необходимости разводил водой и выпивал.