Все настороженно притихли. Надо отметить, что академики всегда отличались неугодной самостоятельностью, но первым на протест решился именно Петр Леонидович Капица, разрядивший обстановку, спокойно сказав своим достаточно тонким голосом:

– Ну что ж, давайте в таком случае назначать директорами институтов пожарных.

Близким знакомством я могу похвастаться с другим президентом Академии наук, занявшим эту должность после Келдыша, – Анатолием Петровичем Александровым. Сейчас Академия наук, к сожалению, потеряла былую значимость, а в минувшие годы эта общественная организация была одним из самых серьезных государственных институтов, влияющих на многие процессы. Александров был очень значимой фигурой, но при этом оставался простым и скромным человеком. Меня приводил в восторг его азарт, с которым он в семьдесят лет катался с внуками на картонке с длинной и крутой ледяной горы. И вызывало глубокое уважение его нежелание кичиться своими заслугами и трубить о них на всех углах. Хотя, мне кажется, он вполне заслуживает того, чтобы о них говорили и никогда не забывали. Сейчас никто не вспоминает его фамилию, празднуя очередную годовщину Великой Победы. А между тем именно этот большой ученый в сорок первом году придумал для наших кораблей защиту от магнитных мин фашистов. Что такого сделал человек, чтобы его имя чтили и помнили? Да просто спас весь военный и торговый флот Советского Союза.

Если я начну сейчас подробно рассказывать о каждом известном человеке из мира искусства, с которым знаком, дружен и хорошо общаюсь, то, во‐первых, истории мои выльются в многотомное издание, а во‐вторых, я сильно рискую кого-то обидеть, пропустив и не упомянув. Поэтому расскажу здесь только о людях, причастных к событию, которое совсем недавно гремело на всю Москву. До появления русской версии мюзикла «Шахматы» никто не знал о том, что его первый акт написан по мотивам моего матча с Виктором Корчным, который мы играли в восемьдесят первом году в итальянском Мерано, а главный герой мюзикла носит мое имя. Автор либретто – британский поэт и драматург Тим Райс – провел тогда с нами в Мерано двадцать дней для того, чтобы почувствовать атмосферу шахматных матчей. Возможно, именно благодаря столь ответственному подходу работа оказалась на редкость удачной. На редкость, конечно, не для Тима Райса, а для предмета, который он взял за основу своего произведения. Ведь снимать кино или ставить спектакли о командных видах спорта («Движение вверх», «Тренер», «Легенда № 17») намного легче, чем о шахматистах. А уж решиться посвятить шахматам мюзикл может только очень талантливый человек.

В таланте автора таких широко известных постановок, как «Иисус Христос – суперзвезда», «Эвита», «Отверженные», «Король Лев», сомневаться, конечно, не приходится. Я был почти на всех постановках Райса, а на мюзикле «Кошки» даже несколько раз и в Нью-Йорке, и в Лондоне, где Тим живет и всякий раз, когда я планирую поездку в Великобританию, приглашает меня на представление. Безусловно, ни один мюзикл не превратится в шедевр, если вместе с автором либретто не будет работать не менее талантливый композитор. Райсу повезло создавать многие шедевры в компании величайшего Эндрю Ллойда Вебера, а потрясающую музыку к «Шахматам» написали музыканты легендарной «АББЫ» – Бенни Андерсон и Бьорн Ульвеус.

Считается, что в мюзикле на фоне сюжета о любви и ревности высмеивается напряженность и враждебность международной политической атмосферы холодной войны. Да, история, конечно, имеет политическую подоплеку, но не отличается какими-либо резкими политическими выпадами. Искать в ней точные исторические совпадения совершенно нелепо. Во-первых, мы так никогда и не сыграли матч за чемпионство с Бобби Фишером, а прототипом героя мюзикла – американского гроссмейстера и чемпиона мира – считают именно его. И уж тем более никогда не делили с Бобби женщину, как это происходит в спектакле. Во-вторых, у меня никогда не возникало мысли остаться на Западе. Понимаю, что герой Анатолий – это своеобразная квинтэссенция меня и Корчного, но в любом случае не стоит забывать, что художественное произведение – это далеко не всегда исторический роман и вымышленное в нем может быть буквально все: от первого до последнего слова.

Если не пытаться привязать музыкальную историю к конкретным историческим событиям, то содержание «Шахмат» покажется совершенно замечательным. Там все великолепно, начиная с идеи и заканчивая блестящей музыкой. Недаром песня из него «I know him so well» [24] долгое время занимала первое место в европейских чартах, а суперхит «One night in Bangkok» [25], перепетый по-русски Сергеем Минаевым, застревал у людей в голове на несколько дней после танцев на любой советской дискотеке. Могу только представить, как бы могла повернуться и личная, и профессиональная жизнь Аллы Пугачевой, которую Бьорн и Бенни мечтали видеть в роли жены советского шахматиста. Они лично приезжали в восемьдесят третьем году уговаривать певицу участвовать в постановке. Но в то время одиннадцать месяцев за границей, которые требовались на репетиции, запросто могли приравнять к бегству из страны. Пугачева, как потом сама признавалась, отказалась, рыдая, потому что очень хотела петь, но не смогла согласиться в ущерб родителям и десятилетней дочери.

Да, сорок лет назад советские артисты не могли принимать участие в западных постановках. А теперь, к счастью, эти постановки приходят к нам, получают новое сценическое воплощение и смотрятся не менее зрелищно, чем лучшие бродвейские мюзиклы. А что касается «Шахмат», хочу заметить: несмотря на то что мир сильно изменился за последние тридцать лет, спектакль от этого, на мой взгляд, только выиграл и стал еще более актуальным. Ведь на самом деле нет особой разницы, представители каких стран сходятся за доской. Это всегда две противоборствующие силы, две совершенно разные планеты, притягивающиеся друг к другу только желанием победить. А когда в чемпионы мира метят представители одной страны, страсти разгораются еще более яркие, ведь такие матчи заставляют публику бурлить, протестовать, негодовать, ликовать, обвинять и оправдывать. Страна делится на два лагеря, пресса смакует подробности, сама игра отходит на второй план, а на первый вылезает какая-то кулуарная возня, интриги и сплетни. И доказательств этому в моей жизни было немало.

Бобби Фишер определенно хотел избежать таких уроков, и в шахматах ему это сделать удалось, но можно ли избежать подобного в жизни? Каждая новая встреча, каждый последующий день, каждая очередная поездка – это бесценный опыт, которым нельзя пренебречь. Шахматы с этой точки зрения мало чем отличаются от жизни. Ты учишься не только в процессе игры. Знания складываются не просто из перестановки фигур и позиции на доске. Противник – это не энциклопедия дебютов, побед, поражений, интересных комбинаций или ма2стерских атак. Это прежде всего личность, которая помогает тебе двигаться вперед, расти, развиваться, преодолевать себя. Соперничество предполагает превосходство одного над другим. Со стороны именно так и кажется: один борец кладет на лопатки другого, в нокаут отправляет конкурента боксер, лыжник, бегун, конькобежец быстрее других преодолевают дистанцию, а фигурист безошибочно исполняет каскад сложнейших прыжков. Они занимают первую ступень пьедестала, возвышаются над уступившими в борьбе спортсменами, и публика воспринимает происходящее как победу одних над другими.