Величественный и грозный, покрытый прочной чешуей! Демон с когтистыми лапами и огромными клыками!

Добыча, о которой можно только мечтать!

Дракон кружил над Зигфридом, неторопливо опускаясь все ниже и ниже. Как будто хотел, чтобы противник рассмотрел его как следует и ужаснулся. Его крылья резали воздух с отчетливым шорохом, а огромная пасть была готова проглотить Зигфрида целиком.

Зигфрид вложил меч в ножны. Сначала магия.

Он создал ледяную стрелу и швырнул ее в дракона. Но стрела только скользнула по прочной чешуе.

Понятно, демона Льда еще усиливать и усиливать.

Дракон оскалился и зарычал. Воздух вокруг него пришел в движение, закручиваясь в смертоносный вихрь.

Тоже хочешь ударить магией? Нет, не успеешь! Слишком долго ты кружил, красуясь в небе.

Зигфрид поднял руки над головой. С его пальцев сорвались длинные ветвистые молнии и ударили дракона в грудь.

Их удар был так силен, что огромный демон опрокинулся в воздухе и начал падать — сначала медленно, а потом быстрее. И еще быстрее, и еще!

Несколько чешуек падали вслед за ним, кружась, словно высохшие листья.

И, наконец, дракон так тяжело ударился о землю, что по степи прошел мощный тоскливый гул.

Зигфрид подбежал к упавшему дракону и по самую рукоять всадил длинный меч прямо ему в грудь — точно в то место, куда угодили молнии, содрав прочную чешую и оголив толстую кожу.

Дракон дернулся в последний раз, взревел и умер. Не успевший ударить воздушный вихрь растаял в небе, напоследок разогнав облака.

А Зигфрид радостно раскинул руки и втянул в себя сущность высшего демона Воздуха.

— Служи мне, или умри! — сказал он дракону.

И дракон покорился Зигфриду, как и другие демоны до него.

Зигфрид стоял и улыбался — до тех пор, пока аномалия не закрылась.

Теперь ему осталось раздобыть только демона Ментала, чтобы сравняться с ликтором. К сожалению, ментальных аномалий не было поблизости.

Но Зигфрид знал, как поступить.

Вместе с ним в Императорском турнире участвовал маг-менталист. Зигфрид берег его напоследок — как и дурачка-огневика.

Настало время менталисту расплатиться за то, что он прошел в турнире так далеко.

Аристократом быть хорошо. У аристократа масса возможностей. Например, можно вежливо послать пристава Заужского и не рассказывать ему, где ты был, и почему твои сапоги забрызганы кровью.

И не показывать, что у тебя в чемодане.

Можно с недовольной физиономией наблюдать, как жандармы вытаскивают из подвала особняка окоченевших покойников, которых ты с Арсением сбросил туда пару часов назад.

Можно возмутиться и потребовать санкцию на обыск, увидев, что дверь твоего флигеля нараспашку. Наверняка, жандармы там ничего не нашли — но сбивчивые и неохотные извинения пристава здорово поднимают настроение.

Хотя, настроение у меня и так было прекрасным. Меня переполняла злая радость по поводу кончины Темного артефактора. И пусть он пока не сдох окончательно — это всего лишь вопрос подходящего времени. Я надеялся, что сейчас ему гораздо хуже, чем любому из покойников. Те, по крайней мере, уже не осознают, что умерли.

— Никита Васильевич, — нудил пристав. — Вы покинули место происшествия. Это противозаконно.

— И что? — ухмыльнулся я. — Запрешь меня в камере?

— У меня нет таких полномочий, — с сожалением вздохнул пристав.

— То-то же! — хмыкнул я.

И с интересом спросил:

— А если бы были?

Пристав молчал, но я, и в самом деле, ждал ответа. А когда я жду ответа, люди чувствуют себя неуютно.

— Да, запер бы! — выдохнул пристав.

Как будто бросился в холодную воду.

— Вы препятствуете следствию!

— Молодец! — кивнул я.

Прямота пристава мне понравилась. И то, что он болеет за свое дело — тоже.

— Возможно, я тебе что-нибудь и расскажу, — пообещал я. — Но позже. И это неточно. А сейчас я хочу отдохнуть, у меня был трудный день. Поэтому если твои жандармы уже заглянули под мою кровать — пусть покинут флигель.

— Хорошо, — вздохнул пристав. — Подпишите протокол. Кстати, вы ничего не слышали про зверское убийство в морге Елизаветинской больницы? Мне только что сообщили.

— В морге? — удивился я. — Обычно туда попадают уже после смерти, а не перед ней.

— Убит патологоанатом, — объяснил Заужский. — Кто-то отрезал ему голову и унес ее с собой.

Я покачал головой.

— Какой ужас! Куда только смотрит полиция?

Глаза у меня, и в самом деле, слипались. А печальное лицо пристава за последние сутки примелькалось настолько, что он стал казаться кем-то, вроде нелюбимого, но чересчур близкого родственника.

Упаси демоны от такой родни!

Тем не менее, я решил, что сон может подождать. В первую очередь, проведаю Потапа, узнаю — как он себя чувствует.

Медвежонок чувствовал себя замечательно. Аркадий выбрил ему шерсть вокруг ран, зашил их и от души обработал зеленкой. От этого Потап стал похож на лысеющего и перебинтованного клочковатого демона, который искупался в зеленой краске.

В таком виде Потап возлежал на роскошном кожаном диване, а перед ним стояла огромная миска с тягучим и густым янтарным медом.

Время от времени медвежонок запускал в миску лапу и с удовольствием ее облизывал.

Рядом с медвежонком стоял Прохор. Он с умилением качал головой и придерживал миску, чтобы Потап ее не опрокинул.

— Кушай, родимый, кушай! — приговаривал Прохор. — Спаситель!

Потап благодарно урчал.

Было видно, что у них с Прохором наступила эпоха полного взаимопонимания. Вот, как сближает совместно пережитое нападение оживших мертвецов.

Потап очевидно чувствовал себя лучше. Это подтвердил и Живчик:

— Внутренние повреждения небольшие, — доложил мне лопоухий демон. — А раны быстро заживут. Никита, присмотрись к Аркадию — он очень хороший