чертик из табакерки, Выфь.

– У меня буквально две минуты, эти попросили перерыв на посовещаться, но ситуация ясная, вернутся быстро. Что такое?

– Она смотрит на Мост сбоку, – отвечает Эрик, – и хочет понять, что происходит вот здесь. – Он тыкает карандашом.

– Под виадуком? В… его центре? Так там же ничего нет, это у вас тут нарисовано… – Выфь красным карандашом обводит прямоугольник, делая его втрое тоньше, так что точка, куда сошлись линии, оказывается ниже него.

Я прикидываю – ну да, если считать виадук полускрытым колесом, то да, его центр ниже тела Моста.

– Там опора, – говорю я, – между Пятой и Шестой Арками.

– В ней нет помещений, она цельная, – уверенно возражает Эрик, – я на копии королевской карты видел.

– Даже служебных?

– Ну…

– А ты смотрела?

– Я выше смотрела, – упираюсь я, – что вы до виадука этого докопались? Я на третьем этаже ищу, где медленная комната была. Там и ходов-то вниз нет. Там вообще почти ничего нет.

– Смотри ниже, – распоряжается Эрик, – и… там наверняка темно, давай-ка я тебе всяких нужностей дам.

– Нужностей?

– У тебя люминофоры остались? – подает голос Йан.

– Я же тебе говорил, что в тот коридор, где медленная комната, нельзя ходить? – спрашивает Выфь.

– Прошла я тот коридор, если это правда тот, там ни одной двери, – фыркаю я. – Вообще.

– А как ты его открыла?

– Так там не заперто.

– Значит, это не он, – уверенно говорит Выфь.

– Шторм сказала – он. Я ей схему показывала.

– Понятно. Почему я не удивлен? Ну, работай, отчеты не забывай Эрику сдавать.

– Отчеты? – ахаю я, но Выфь уже усмехается и сыплется вниз.

– Ага, это он дело говорит, – соглашается Эрик. – Прежде чем снова лезть на разведку, начерти, что уже обнаружила. Смысл в разведке без документации?

Так-то да. Опять же Эриковы рефлексы картографа – что увидел, зарисуй. Что зарисовал – сдай в каталог. Если бы любая каляка, нарисованная мной, превращалась бы в морскую лоцию, я бы тоже была осторожна, как птица-змеелов. К счастью, за мной никаких таких чудес не наблюдается.

Йан возвращается от окна и устраивается за столом поудобнее – подбородок на ладони, глаза какие-то дымные.

– Йан, тебе бы полежать, – встревоженно говорит Эрик, – а то мы с Уной тебя отсюда на ручках понесем.

– Если Уна зарисует, что нашла, то я пошел, – неожиданно покладисто говорит Йан. – А ты, малыш, проводи-ка меня.

Эрик вскакивает, перекидывает руку Йана через шею и уводит его вниз.

Как я вам это нарисую?!

Злой-презлой Эрик вернулся минут через пять.

– Уж я соберу тебя на разведку без присмотра! Ему лежать надо!

– А что с Йаном? – спрашиваю я.

– Да контузило его, они с боем выбирались, – с досадой отвечает брат, – совсем тяжелых Шторм починила, но ты же знаешь…

Знаю. Йан не умирает, так что будет выздоравливать сам. Может, попьет чего, если подходящее лекарство найдется в домовой аптеке.

– Слушай, Мыш, – мрачно говорю я, – беда в том, что я не могу нарисовать то, что я думаю.

– А что ты такое думаешь?

– Там по второму подвальному этажу в норме от опоры к опоре над каждой аркой идет сквозной коридор.

– Два коридора, по внешней стороне арки и по внутренней, – кивает Эрик.

– От начала Пятой Арки до конца Шестой эти коридоры не заходят в опору между ними. Не знаю как. Во-вторых, эти коридоры длиннее, чем должны быть.

– Ну они и должны быть вдвое длиннее, еще на длину опоры, – глядя в пространство, отмечает Эрик.

– Гораздо длиннее. Не вдвое. Я вообще думала, что потерялась, когда позавчера Выфь меня нашел, потому что иду, иду, вторая тысяча шагов, дверь сзади светит уже черт знает откуда – там темно же; ну я еще запнулась, сижу, думаю, назад идти, что ли? – и тут шагах в двадцати впереди Выфь в дверь заглядывает.

– Они ж тебя все вшестером искали, кто в доме и на ногах, ругались на чем свет стоит, пока им Колум не велел нишкнуть, – серьезно отвечает брат.

– Да я не об этом. Не должно там быть тысячи шагов. Я пошла в тот же коридор, что по внешней стороне, и что ты думаешь – те же тысячу триста и насчитала. Дверь оставила открытой нарочно, от одной двери другую видно. Коридор прямой. Но длинный.

– И?

– Я думаю, что он только кажется прямым. Если по свету из двери судить, то прямой. Но нет.

– А на самом деле?

– На самом деле он что-то обходит. Сторонкой.

Эрик переворачивает лист, рисует две параллельные прямые и меж них две дуги пунктиром.

– Тогда почему в книгах об этом ничего нет?

– А ты помнишь, что все это еще пару лет назад стояло запертое намертво? На второй-то этаж Шторм со всеми ее доступами пять минут замок отпирала.

Он хмыкает.

– Ну вариант. Но что-то большой изгиб дуги получается, у тебя шаг сколько?

– Фут и две трети фута.

Эрик качает головой.

– Коли так, эти коридоры бы серединой за край Моста торчали.

– Вот придумал от Моста нормальной геометрии требовать, – фыркаю я. – Может, они на самом деле еще и не горизонтальные… – И тут я с холодком в груди понимаю, что странные ощущения, которые я решила было отмести как ерунду, вполне могут объясняться именно тем, что в начале каждого коридора лезешь в горку, а в конце – спускаешься вниз. И хлопнулась я именно на спуске, ожидая в темноте нащупать пол совсем не там, где он в итоге оказался. Трясу головой. Недоказуемо. Но учтем.

– Значит, опора между Шестой и Пятой Арками… – тянет Эрик. – Ну ладно, работай. Если что, хоть понятно, где тебя искать.

Я открываю рот, но закрываю его обратно. Пусть думает так.

И вот я сижу в закругляющемся коридоре на том уровне, где вообще не должно быть ничего, где вообще просвет между быками опор! Сквозь него свет падает! Тут чайки должны летать!

А я сижу, вглядываясь в темноту, едва освещенную розовеньким люминофором, и рядом со мной лежат не светящиеся белые фонари. Которым, по идее, вообще плевать на все, и если они заряжены, их можно хоть в огонь класть, хоть в воду – они горят. Но не здесь. Я оглядываюсь – интересно, в какую сторону идти? Впрочем, если, как мне почему-то кажется, это кольцевой коридор, то разницы нет. Оставляю сетку с белыми фонарями лежать у лестницы (пусть хоть приметой послужат) и бреду вперед.

Пустой. Гладкий. Никаких боковых ходов. Сколько иду – непонятно, так, глядишь, и назад вернусь. Но вот наконец что-то мелькает впереди – такой же скучный, гладкий, ровный поворот. Можно пойти прямо… Ну почти прямо, все время немножко вправо; а можно резко свернуть направо. Сворачиваю. Прохожу – шаг, два, три, в глаза брызжет яркий свет, загораживаюсь рукой. Привыкаю… Хотя нет, просто стало не так ярко. Светящаяся ровная лента пробегает, пульсируя, по полу, стенам и потолку, словно указывая границу между мной и тем, что начинается дальше.