— Проснулась, конечно. Мы уже завершили утреннийтуалет, — с некоторой гордостью ответила Жанна. — А у вас что-тослучилось? Мне показалось, наверху кричали.

— И собаки лаяли! — донесся до них из комнатыгромоподобный голос Капитолины Захаровны.

— Не волнуйтесь! — поспешила успокоить ееМила. — Собаки у меня временные. Ненадолго. Скоро я их раздам. Они не моина самом-то деле.

— Жаль, — сказала старуха, огромной горойвозвышавшаяся в кровати. — Люблю, когда шумно, когда голоса, музыка,топот. Так я чувствую себя в гуще событий и хорошо сплю. В последнее время тымне, Милочка, обеспечила комфортное существование. У тебя вечно что-нибудьгремит, кричит и скачет. Замечательно! Продолжай так и дальше. Яблочко хочешь?

— Нет, спасибо, — покачала головой Мила, у которойпри мысли о еде ползли по спине мурашки.

— А я съем, если ты не возражаешь!

Капитолина Захаровна взяла деревянную трость с массивнымнабалдашником, которая стояла прислоненной к стене возле кровати, и, ловкоорудуя ею, придвинула к себе по столу вазу с фруктами. Мила неожиданнозаметила, что набалдашник с одной стороны испачкан чем-то темно-бордовым.«Кровь? — подумала она внезапно. — Неужели старуха не замечает?»

Капитолина Захаровна с хрустом принялась за яблоко. В головеМилы тем временем рисовалась страшная картина. Вот старуха переползает винвалидное кресло и едет к входной двери. Открыв ее, она замечает Листопадова.Или же делает что-то тайное и ужасное, что видит Листопадов, — вариантовнесколько. Тогда она подзывает его поближе, может быть, просит наклониться — иударяет тростью по голове. Потом спокойно закрывает дверь и, наспех обтереворудие убийства, ставит его в темный угол. Да, но как тогда тело СашиЛистопадова оказалось в подвале? Может быть, его затащил туда кто-то другой?Может быть, Жанна? Слабовата она для такого дела. И кто и зачем в таком случаеопоил снотворным водопроводчика Митяя?

— Да ты меня не слушаешь! — укорила ее темвременем Капитолина Захаровна, которая, жуя и чавкая, ухитрялась при этом ещечто-то рассказывать.

— Слушаю-слушаю, — солгала Мила, заставляя себяотвести взор от страшной трости и отогнать картины недавнегопреступления. — Мы с вами так до сих пор и не договорились о ремонте. Уменя деньги с собой.

Они начали оживленно обсуждать будущую побелку и покраскукухни. Капитолина Захаровна заодно решила поменять цвет стен, и, пока ониобменивались мнениями по поводу подходящих оттенков, приехали Ольга и Николай.Приехали они на «Газели» и привезли с собой новый диван.

— Это я купила тебе в подарок, — сообщилаОльга. — Возможно, нам придется у тебя ночевать. Не хотелось бы ютитьсягде придется.

— Так это ты для себя купила подарок — уличила ееМила. — Любишь мягко поспать, я ведь знаю.

На диван сверху была надета здоровенная картонная коробка,которую грузчики сняли и поставили вдоль подоконника.

— Ничего себе! — сказала Мила. — Да в нейможно жить!

— Надо вынести ее на помойку! — заметил Николай.

— Потом вынесем! — отмахнулась Ольга. — Не дотого сейчас.

Трезор стал бегать вокруг коробки и бешено тявкать.

— В детстве ты никогда не выказывала желания завестипесика, — заметила Ольга. — И вообще не проявляла любви к животным.Это свидетельствует о твоей душевной черствости.

— Ты тоже никогда никого не заводила, — отозваласьМила. — Та белая крыса, которую тебе подарили на день рождения, не в счет.

— Белая крыса? Душевно, — пробормоталНиколай. — Кто тот оригинал, который делает такие подарки?

— Ольгин поклонник, — ехидно пояснила Мила. —Ему казалось это стильным.

Как только Ольга устроилась на новом диване, Трезор полез кней целоваться. Впрочем, его порыв угас, едва та закурила ментоловую сигарету.Пес чихнул и попятился. «Интересно, почему за ним никто не приезжает? —внезапно спохватилась Мила. — А Гулливерша Лариса даже не звонит». Однакосейчас ее больше волновали люди, нежели собаки.

— Костя отравился наркотиком, — сообщила новостьМила. — Не насмерть, не насмерть! Надеюсь…

Не обращая внимания на Николая, который, в сущности, не былпосвящен в тонкости происходящего, она стала рассказывать Ольге все вподробностях: как она сдружилась с Ларисой и поехала с ней в Горелово, какнасобирала там в подпольном цеху серых гранул, как сложила их в коробочкуиз-под сахарозаменителя и как Константин по неведению выпил некоторое их количествос кофе.

— Косте было очень плохо, — нервничая, призналасьона. — Он стал весь красный и заговорил о любви.

— К кому? К тебе? — тут же спросила проницательнаяОльга. — Так я и знала! Он с самого начала к тебе неровно дышал. Крометого, вы провели вдвоем ночь. Уж не знаю, что между вами произошло…

— Я тоже не знаю, — пробормотала Мила. — Ноэто неважно. Главное, чтобы он остался жив!

— Ты его, конечно, обнадежила?

— Ольга, он бредил!

— Теперь я убеждена, что ты способна довести до бредадаже такого мужчину, как Глубоков. Ты опасный для общества элемент. Тебя надосрочно выдать замуж во второй раз, чтобы ты перестала дурить головы лицампротивоположного пола.

— Я?! — изумилась Мила и, поглядев на Трезора,воскликнула:

— Да я могу вскружить голову разве только собаке!

— Ну, конечно! Как мы любим прибедняться… — несогласилась Ольга, искоса поглядев на Николая.

Тот сидел словно замороженный, сложив ручки на коленях, и очем-то напряженно размышлял. Мила тут же вспомнила про полтаблетки, от которыхдурела Муха, и тоже кинула на него задумчивый взор исподлобья. «Если этот тип вчем-то виноват, будет даже неплохо, чтобы он кое-что узнал о моих делах.Засуетится, забеспокоится, наделает глупостей…»

Как раз в этот момент зазвонил телефон и одновременно с нимдверной звонок. Мила бросилась к телефону, а Ольга, взяв для страховки Николая,отправилась открывать.

— Это Борис, — сказал возбужденныйГлубоков-младший, заслышав испуганное «алло» Милы, — С Костиком все будетв порядке. Паника была не по тому поводу. У него обыкновенная пневмония.

— Как это? — опешила Мила.

— Вот так. Простыл где-то. Вероятно, в подъездесквозняки, а его в последнее время постоянно тянуло на лестничную площадку. Недогадываетесь, почему?

— Короче, я опять кругом виновата! — едва незаплакала Мила. — Но его жизни точно ничто не угрожает?

— Ничто! — весьма убедительно ответилБорис. — Ему уже назначили курс антибиотиков.

— Выходит, серые гранулы тут ни при чем? А что же тогдая привезла из деревни? — растерялась Мила.

— Вы имеете в виду ту пластмассовую коробочку?