– Да ты чего, Лампа, – покачала головой матьхозяина, – мятая картошка, я растолкала ее пестиком, маслом заправила! И ктовсе слопал? Небось Томас, он как вечером погуляет, так ночью полки обшаривает!Кактус схарчил, теперь от пюрешки ничего не оставил. Ну мужики, что русские,что американцы – разницы никакой! Да и фиг бы с картошкой, новую сгоношу, славабогу, ее полно. Осенью купила у Володьки Сергеева несколько мешков и в подполспустила. Ща принесу. Эхма, холод-то, лень на двор идти. Ладно, попозже схожу,авось снег с неба валить перестанет. О чем я говорила? Ах да! Прихожу в тотдень домой, а у Вали свет горит! Не подумай, я не любопытная, в супружескуюспальню без стука не вопрусь. Просто отметила, что они бодрствуют, и в ваннуюпоползла. Щелкнула выключателем. Мама родная! Будто мамай прошел! Зеркалоразбито, полотенца на полу, скомканные, все в крови! Стаканы стеклянные длящеток – в осколки! По полу мелочовка раскидана! Испугалась я, забыла проприличия, кинулась к невестке и сыну. Коляна дома не оказалось, а Валя вкровати лежит. Лицо в синяках, шея бордовая, словно ее душили, губа разбита. Ядавай ее трясти. Невестка сначала соврала: «Шла домой с работы, поскользнулась,упала и головой о кирпичи, которыми клумба обрамлена, треснулась». Но я ее спросила:«Валюш, на чем же у тебя ноги разъехались? На дворе лето, гололеда нету, дождятретью неделю не было, и камни из сада я еще в мае на жестяные ленты поменяла».Тут-то она заплакала и сказала, что Колян на нее за дело разозлился и поучилкак следует.

– И как вы отреагировали? – спросила я.

Баба Нила вынула из шкафчика большую побитуюэмалированную миску.

– Нечего матери в семейные дела сына соваться.Колян не пьяница, не сволочь, не наркоман, просто иногда от гнева ум теряет. Спустяка не взбесится, да и Валя сама призналась: за дело он ей глаз подбил. Онаему изменила.

– Это вам Колян сказал? – удивилась я. –Редкий мужчина не бросит супругу, наградившую его рогами.

– Я сама догадалась, – отмахнулась баба Нила.– Валентина потом почти месяц дома сидела. Думаю, ей Эля, первая Николашкинажена, бюллетень спроворила. На тридцать дней в районной поликлиникеосвобождение не дадут, а в больнице – пожалуйста. Эля в хирургии служит, онадоктор. И зубы Вальке она вставила, нисколечко в этом не сомневаюсь. Привеласебя Валентина в порядок, челюсть отремонтировала, синяки залечила и на старуюработу не пошла, уволилась. Почему? Там у нее положение было, оклад небольшой,но стабильный, могла вперед продвинуться. Есть один ответ: муж ей велел. Колянузнал, что у Вали в любовниках сослуживец… Эхма, все же попрусь за картошкой.

Я выхватила у старухи миску:

– Извините, это я скормила Прасковье пюре,спутав его с кашей. И ведь она повторяла: «Вкусная картошечка», а я подумала:совсем из ума выжила, овсянку от пюре не отличает. Получается, не Прасковьябезумная, а у меня в голове туман. Где подпол? Принесу картошку и почищу. Ещераз прошу прощения.

Баба Нила улыбнулась:

– Ерунда, картофеля полно, просто на холод мнепереть неохота. Выйди через заднюю дверь, пересеки двор, у забора сарай, влевом углу, в полу, кольцо торчит. Потянешь за него, крышку поднимешь испускайся. Как в подполе очутишься, справа выключатель. Осторожно пригнись, ато о притолоку шарахнешься, и не задень мою сигнальную веревку с колокольчиками.

Я шагнула к двери и не смогла сдержатьлюбопытства:

– У Николая второй брак?

– Да уж не первый, – подтвердила старуха, –никак мне внучат не родит.

– И Валя поддерживает отношения со своейпредшественницей? Редко две жены дружат, – зачем-то продолжила я расспросы.

– Эля хорошая, – заулыбалась баба Нила, –служит в больнице, где челюсти оперируют, там лучшие стоматологи собрались. Мывсе к ней ходим. Во, смотри, какие зубки!

Баба Нила открыла рот и продемонстрироваларовный ряд белых клыков.

– Думаешь, это протез, – хитро прищуриласьона, – или мост? Или съемная лабуда на присоске? Нет! Эля мне в десну железякивживила, а уж на них зубы навинтили. На всю жизнь богатство. Если коронкасломается, делов на три минуты. Врач ее снимет и новую сделает.

– Импланты, – кивнула я.

– О, точно! – обрадовалась баба Нила. – Яслово забыла. Элька такая, с ней мигом подружишься, добрая, всем помочь готова.

Я уронила миску, быстро подняла ее ипоторопилась в сарай.

Сарай оказался не заперт, внутри был сваленвсякий милый сердцу русского человека хлам. Ну зачем нужен ржавый остоввелосипеда без колес, цепи и руля? Какой смысл хранить старые, покосившиесядеревянные оконные рамы? Что за ценность представляют гнутые гвозди и винты состертой резьбой? Все это «богатство» следовало оттащить на помойку. Но нет! Нашчеловек, поставив в доме современные стеклопакеты, прежние рамы отвезет на дачуи спрячет в сараюшке. Зачем? Нет ответа. Ну так, на всякий случай, авось пригодятся.С той же целью россиянин поднимет с земли гвоздик: его можно выпрямить,почистить и сохранить. Если у вас нет домика в деревне, тогда барахлишкокопится в чулане. Последний не предусмотрен в квартире? Ничего, зато естьбалконы или лоджии. Давно пора устроить конкурс среди москвичей, предложив импоказать, что спрятано в подсобках, пылится на антресолях или погибает в другихзагашниках. Комплекты резины для автомобилей, промасленные ватники, валенки сгалошами, лыжи, велосипеды, детские ванночки, корыта, утюги, старыерадиоприемники, баки для кипячения белья – это обычный набор. Победа должнадостаться тому, кто продемонстрирует нечто оригинальное. Вот одна из нашихсоседок по блочной башне Ника Перова берегла коробку с носками. Все пары былитщательно скручены в комочки, сложены в пакеты и снабжены наклейками «Сергей»,«Илья», «Андрей». Расставшись с очередным мужем, Ника сохраняла его носки.Зачем?! Ну не задавайте глупых вопросов. Сами знаете ответ: вдруг понадобятся.

Я протиснулась между развалинами стола итрупом кресла, нашла кольцо в полу, без особых проблем спустилась вниз, зажгласвет и неожиданно обнаружила в подполье почти армейский порядок. По правую рукувысились небольшие деревянные бочки: в одной баба Нила заквасила капусту, вдругой засолила огурчики. Слева, в загончике, свалена гора картошки, поодаль –меньшие пирамиды из свеклы и моркови. Прямо по курсу я увидела полки с банками,с потолка свешивались сетки с репчатым луком. Бабе Ниле мог позавидовать самыйзапасливый хомяк.

Набрав в миску клубни, я вылезла в сарай. Вотличие от подпола, тут электрической лампочки не было. Свет поступал черезнебольшое окно, его вполне хватало, чтобы рассмотреть крупные предметы, а вотвсякая мелочь тонула в сумраке.