пригляделась еще внимательней. Обычно вода с камней стекала кристально чистая, сверкающим, прозрачным потоком. Но на этот раз низвергалась багровым ручьем, а под камнями, где струи вливались обратно в реку, вскипало зловещее облако красной пены. Остановившись в замешательстве, я глубоко вдохнула и почуяла в воздухе привкус железа и соли.

При мне во время здешних обрядов животных в жертву никогда не приносили. На Крите я видела это много раз, но на Наксосе – никогда, и была благодарна Дионису, прежде не требовавшему такого от своих последователей. Я ужаснулась при мысли, что все могло измениться. Не выносила этого зрелища: блеск ножа, кровавые ручьи, стекающие по желобкам на алтаре и безжизненно обмякшее животное. Это другие боги упивались жестокостью. Не Дионис. Но откуда тогда на одеждах менад столько крови?

Дионис еще на рассвете отправился за море, и я не знала, когда он вернется и можно будет спросить, что все это значит. Поговорить с менадами сейчас или его подождать? Я набрала воздуха в грудь. А если прямо спрошу, могу ли быть уверена, что он ответит честно? Я помедлила в нерешительности и наконец собралась сделать шаг вперед, но глянула на море и остолбенела, уже во второй раз за утро увидев нечто неожиданное.

К нашему берегу шел корабль – под белыми парусами Афин.

Часть третья

Глава 23

Федра

Одному удивляюсь: как у нас при дворе не узнали об этом раньше? Наксос-то был совсем рядом – я могла сесть на корабль в любую минуту и через день оказаться там. Но хоть рассказу Тесея о случившемся между ним и Ариадной на острове не верила, однако не сомневалась, что она и правда мертва.

Праздник, который я однажды затеяла, стал ежегодным и привлекал в наш город множество гостей. Мы принимали их теперь круглый год – богатых купцов и царских особ, стекавшихся в Афины из разных частей Греции, и не только. Мне нравилось устраивать приемы, сидеть во главе стола, на месте царицы, – так было и в тот вечер. День выдался отупляющий – резкое, слепящее солнце пекло нещадно, и камни снаружи так нагрелись, что, казалось, вот-вот прожгут тонкие подошвы сандалий. Я носила ребенка, и в то жаркое лето тело мое ныло от изнеможения, тоскуя по холодным ветрам, дождям, туманам и снегам далеких горных вершин. Теперь же мы сидели во дворе под звездами, попивая вино после прекрасного ужина и наслаждаясь мягким светом луны и легким ветерком, колыхавшим вечерний воздух.

Капитан флотилии, недавно зашедшей к нам в порт с большим грузом товаров, предназначавшихся для обмена на наше серебро, поднял кубок, и я улыбнулась ему.

– Чудесное вино, царица Федра, – сказал он. – Такое вкусное, что я просто обязан спросить, не от самого ли оно Диониса?

Я рассмеялась.

– Этим, любезный капитан, похвастать не можем, но наши афинские виноградники и правда превосходны.

Решила, что он шутит.

– А я-то уж подумал, не подарок ли это твоего могущественного зятя.

Я глянула на него искоса.

– Что, прости?

Мое недоумение смутило капитана.

– Ну, Диониса, мужа твоей сестры, бога вина… – увидев выражение моего лица, он осекся.

– Здесь какое-то недоразумение, капитан. Моя сестра умерла.

Тут я поймала взгляд Тесея и заметила, что он неожиданно побледнел. Выпрямилась в кресле.

Капитан наморщил честный лоб.

– Тогда… прими мои соболезнования, госпожа. Должно быть, это случилось совсем недавно.

И вот тогда я почуяла, что Тесей чуть не потрескивает от беспокойства. Он встал было, но я, подняв руку, его остановила, и выражение моего лица, видно, заставило мужа подчиниться. Он очень хотел наследника, поэтому в последнее время позволял мне иной раз собой командовать.

– По-моему, сестра уже семь лет как мертва, – сказала я тихо. – Ты ведь об Ариадне говоришь, верно? Других сестер у меня нет, насколько мне известно.

Капитан замялся. Наши с Тесеем пристальные взгляды, видно, смутили беднягу окончательно – попал между разгневанными царем и царицей, а почему они гневаются, разве поймешь? Он уже пожалел, похоже, что вообще рот открыл.

– Об Ариадне. Но она, царица, вовсе не мертва семь лет как, а вышла замуж за Диониса, который на Наксосе живет. Я не… не мог… не мог и представить, что ты не знаешь.

– Как же так? – прошептала я.

Ребенок в чреве заворочался, лягнул меня в стенку нутра. В последнее время он сидел в такой тесноте, что почти не мог двигаться.

Капитан сглотнул.

– Вон там созвездие, госпожа, – осмелился продолжить он. – Корона из звезд на небе.

Он показал, и я глянула вверх, как во сне. Звездная дуга в северной части небосклона и впрямь походила на корону.

– Этот венец Дионис подарил ей на свадьбу, – объяснил капитан.

Нахлынуло смятение. Я с трудом поднялась, ненавидя свое громоздкое, разбухшее тело, сковавшее меня теперь, когда хотелось только одного – бежать.

– Моя жена, – произнес Тесей поспешно. – Ей нехорошо, прошу нас извинить.

Он взял меня за локоть – якобы поддержать хотел, а на самом-то деле крепко стиснул мою руку. Накатила дурнота. А Тесей уже уводил меня со двора, подальше от чужих ушей. Позади всколыхнулись озабоченные голоса, но он не остановился, потащил меня внутрь, в мои покои.

А там затворил за нами тяжелую дверь. Лицо его было непреклонно. Холодно. Я села на кровать, прижимая руки к животу и силясь собраться с мыслями: что сказать, как заставить его признаться во всем наконец?

– Я не солгал, – начал он.

Я и рассмеялась бы, но неровное дыхание по-прежнему царапало грудь.

Тесей продолжал.

– Не солгал в самом начале. Я видел ее мертвой. – Я уже открыла рот, но он поднял руку и осек меня. – Знаю, знаю, что ты скажешь. Видимо… Видимо, Артемида послала мне такое видение.

Даже не оправившись от потрясения, я продолжала удивляться, как он привержен лжи, которую наплел мне много лет назад. Я ощутила движение внутри – будто кулак медленно сжимал мою утробу. Сделала резкий вдох.

– Вот в чем дело… – Он уже расхаживал по комнате, не глядя в мою сторону, щипал себя за подбородок. – Дионис, видно, захотел взять Ариадну себе. И Артемида показала мне ее якобы мертвой, чтобы я оставил твою сестру там, ему оставил.

– Ты сказал, что сражался со змеей. Что похоронил тело.

Я с трудом выговаривала слова.

– Сон, – ответил Тесей. – Это был сон, не иначе.

– Значит, ты