из командиров. – Троих наших саблями рубанули, одного из них насмерть. Но деваться им некуда, десяток Ашира нагонит неверных у воды.

– Плохо, Гылыч, – поморщился командир отряда. – Какой-то жалкий обоз с овсом и ранеными забрал жизни четырех воинов беслы! Четырех лучших воинов султана!

– В нем были зеленые шайтаны, уважаемый ага Ягмыр, – напомнил командиру Гылыч. – Вот этот старый пес убил двоих наших, – кивнул он на лежащего с закрытыми глазами, связанного пленника, – и если бы не Шамырат, их было бы еще больше. Удивительно, но одна из его рук была деревянная!

Командир беслы подошел к лежащей на земле пятерке.

– Гылыч, позови сюда Юсуфа, он один из немногих, кто может толмачить на языке урусов. Даю ему час времени, пусть расспросит сначала вон того с испуганными глазами, – кивнул он на лежащего лекаря. – У него одного при себе не было вообще никакого оружия. Кто он такой? И самое главное, пусть Юсуф узнает побольше про зеленых шайтанов с волчьими хвостами на шапках. Командир алая будет очень рад этим вестям. Казаки и обычные русские солдаты меня мало интересуют. И расспрашивайте его аккуратно, пока что не спешите резать, я еще сам не решил, какой смерти их лучше всего предать. Эй, Арслан! – крикнул он другого воина, стоящего возле лазаретных фур. – В больших повозках все проверили? Раненых прямо тут, у дороги порубите. Овса можете с собой, сколько надо, вьюками взять и охранение на дороге еще двумя десятками усильте. Три дня тут уже никто не проезжал, но кто же его знает, вдруг из Килии к неверным большая подмога пойдет?!

* * *

Ночью двадцатого ноября Алексея разбудил вестовой:

– Ваше высокоблагородие, – осторожно тряс он его за плечи, – там от Бугских казаков гонец прискакал, говорит, что полковник Касперов вас срочно к себе просит. Дескать, у него там вести очень худые.

– Понял, Никита, одеваюсь! – сбрасывая с себя полог с шинелью, Алексей резко вскочил с походной постели. – Коня моего оседлай и скажи, чтобы дежурный десяток верхами выехать готовился!

Через три версты скачки по ночному проселку, уже ближе к озеру Катлабух открылся лагерь казачьего Бугского полка. Кинув поводья встречающим, Егоров скорым шагом прошел в командирский шатер.

– Махом же ты прискакал, – поздоровался с прибывшим казачий полковник. – Вести у меня худые, Алексей Петрович, вот, погляди, это с третьего донского полка человек, – кивнул он на сидящего с большой кружкой горячего чая и закутанного в верхнюю одежду казака. – Ну что, Степан, согрелся хоть немного? Поведай господину полковнику все то, что мне только что рассказывал. Это командир тех егерей, что с вами в обозе ехали.

Казак поставил рядом с собой на скамью кружку и откашлялся.

– Вашвысокоблагородие, – начал он сиплым, простуженным голосом, – в обозе из Килии у нас одиннадцать повозок было в самом начале. Вот их, стало быть, и наказали нам охранять. Две телеги через день пути, чуток не доходя до малой Кислицкой крепости, сломались, а все остальные дальше пошли. С ними мы ввосьмером в охранение отправились. Из тех повозок четыре, получается, от вашего полка были, лазаретные, с ранеными, там еще старшим лекарь был, такой рыжеватый, с оспинками на лице. Как уж его…

– Устинов Венедикт, – бросил отрывисто Егоров. – Дальше, дальше говори! Что дальше было?!

– Еще через день пути, когда мы уже совсем рядом с озером были, там грязный переход в низине между двух ручьев пролегал, ну, мы, значит, по нему, по этому самому переходу и тянулись еле-еле, – откашлявшись, продолжил свой рассказ казак. – А потом вдруг как бахнуло со всех сторон, и эти черные повыскакивали невесть откуда, тьма их там прямо, ужасть как много было, и волками, волками они еще выли! Ну, возле меня по левую руку Нифан ехал, его сразу убило, прямо в башку ему пуля ударила, а кони от волчьего воя в сторону, к обочине резко рванули, а там ведь тоже эти черные бяжали. Мы с Маркелом за сабельки – и давай ими махать, ну и прорубились прямо сквозь них. А за нами погоня! Ладно вот в ручей заскочили и прямо по нему давай в сторону озера скакать! А эти-то все ближе и ближе, и из ружей, из пистолей на ходу в нас палят! Не знаю, где и Маркел отстал, там все суматошное было. Только я один по ручью до озера успел доскакать, а тут слышу – все, меня-то уже настигают! Ну, я с коня, значится, спрыгнул, нагайкой его хлестнул, а сам прыг в камыши! Конь-то мой – он дальше вдоль берега поскакал, и эти, значит, за ним следом рванули, а я быстрей к воде побег, пока они не прознали, что я уже не с конем. Вот, а потом в озере среди камыша до самой ночи сидел, пока эти черные по берегу да по зарослям лазили. Долго они меня шукали, но я молитву Преображения и Живый в помощи Вышняго про себя постоянно читал, вот, видать, потому-то меня господь и сберег, – перекрестился на стоящий у Касперова полевой складень рассказчик. – Не заметили меня в камышах басурмане, хотя ведь совсем рядом они несколько раз проходили. Чуть было не помер я там от холода, а потом в темноте уже к берегу вышел, одежу, как только мог, всю от воды отжал и опосля в вашу сторону потрусил. Ну а дальше меня разъезд Бугских казаков заприметил и сюда вот в лагерь вывез. Ну, вроде бы все, – рассказчик закашлялся и отпил травяного отвара из кружки.

– Сколько их, этих черных, было? И почему черные? Что ты еще видел? Как нападающие одеты были, какое у них вооружение? Как они вели себя, Степан? Давай, вспоминай! Что ты еще там приметил? – забрасывал вопросами казака Егоров.

– Дык много их было, господин полковник, – просипел простуженным горлом казак. – Прямо тьма тьмущая, и все прямо такие ловкие, быстрые, словно бы стая. Вот, точно, стая! Словно бы стая волков! – встрепенувшись, воскликнул рассказчик. – У них еще на голове такие шапки из шкур с волчьими хвостами, а черные кафтаны на теле – те мехом подбитые, и выли они, эти злыдни, ну, прямо как истинные волки!

– Все понятно, это беслы, – побледнев, тихо проговорил Алексей. – Сергей Федорович, я тебе про них как-то рассказывал. Султанская конная гвардия, отборные всадники. Опаснее врага я еще не видал. И они где-то здесь, в нашем тылу, совсем неподалеку. Поднимай полк, а я всех своих, сколько у нас коней есть, тоже в седло посажу! Карпыч, там же, в этом обозе,