стрелков, сжавшись в скрытом маскировочной сетью окопе, внимательно вглядывалась во вражеские укрепления.

– Ну что, Велько, пора? – выдохнул в ухо напарнику Лаптев. – Чего ты навострился, углядел кого?

– Тихо, Ваня, тихо! – ответил тот товарищу. – Чего-то шевеление какое-то непонятное там идет, левее лощинки шагов на сто и ближе к воротам. А ну, глянь, там корзина, видать, ядром сбитая, а другая подломленная, и с нее камни вниз высыпались.

– А ну-ка?! – заинтересовался Лаптев и, засопев, сдвинул чуть вбок сетку, приоткрывая смотровую щель шире. – Ух ты, вот это да! И точно ведь кто-то сурьезный открылся. Вон, у него еще на тюрбане перья, словно хвост у соседского петуха.

– Точно, видать, начальство османское осадные позиции осматривает, – пробормотал Велько, ловя фигуру в прицел. – Эх, открыт он слабо, если бы еще чуть-чуть вперед бы сдвинулся… Давай-ка мы вместе в него, Ваня, будем стрелять, как только он дальше, за корзину зайдет, у него в проеме весь бок будет виден, вот тогда сразу и бьем.

Оба стрелка с азартом всматривались в групповую цель, мелькающую в трех сотнях шагов от них. Несколько турок в малиновых фесках были прекрасно видны, и уложить их сейчас не составило бы никакого труда. Но нет, им нужна была добыча посерьезнее. Наконец произошло то, чего егеря так ждали. Солидному турку поднесли блеснувшую на солнце подзорную трубу, и он сделал шаг вперед, чтобы опереться на корзину. Его тело полностью открылось в проеме.

Указательные пальцы одновременно плавно выжали спусковые крючки штуцеров, и две тяжелые пули ударили турка в бок, откидывая его на корзину.

– Бежим, Велько?! – крикнул Лаптев, откидывая в сторону маскировочную сеть.

– Такая цель, Ванька! Такая цель! – прорычал Вучевич, уже орудуя в стволе штуцера шомполом. – Смотри, там же сейчас все они на том месте начальственные! Вона как суетятся!

Лаптев взглянул в ту сторону, куда он только что стрелял, там и правда мелькали фигуры и слышались тревожные крики. Пальцы сами вытащили бумажный цилиндрик из поясного патронташа, и он рванул его кончик зубами.

– Ну, ладно, давай еще по одному – и сразу бежим!

Порох в замок, вторую его половину в ствол и туда же следом пулю. А вот теперь шомполом до упора!

С валов ударило одно, за ним второе ружье, и рядом с егерями свистнул свинец.

– У меня готово! Бью! – крикнул Велько и, сидя на корточках рядом с окопом, вскинул винтовку. Хлестнул один, а через несколько ударов сердца и второй выстрел, выбивая свои цели. Бумкнуло орудие, и в трех шагах от окопа в сырую землю вошло ядро.

– Беги, Ванька! – крикнул Вучевич, поднося огонек к фитилю металлического цилиндра.

Два егеря под свист пуль неслись прочь от турецкого вала, а за ними, прикрывая отступавших, клубилось густое облако дыма.

– Эй, зеленые, вы чего это, как зайцы, тут по полю носитесь?! – донеслось от русского ретраншемента.

Здоровенный гренадерский капрал вышел с фузеей из-за укрытия.

– По вам, что ли, это турка так лупила? С чего это басурмане на валах так осерчали-то, а?

Вучевич с Лаптевым без сил опустились на землю и, лежа перед ретраншементом, судорожно, заполошно дышали.

– Да мы там постреляли маненько, – наконец сумел ответить гренадеру Лаптев. – Какого-то османа с петушиным хвостом на башке уложили. Вот они обозлились и давай в нас палить. Думали уже, что не выйти из переделки живыми. Все, клянусь, теперяча без дымовой шашки я никуда ни ногой!

– Сетку жалко, – проговорил Велько, поднимаясь на ноги. – Я ведь ее цельный день правил, разные тряпицы, траву и листья нашивал. Вставай, Ваня, пошли к командиру на доклад. Теперь-то уж точно не зазорно к нему на глаза показываться.

Две недели стояло русское осадное войско под Измаилом. С нескольких выстроенных батарей шел обстрел крепости из мощных артиллерийских орудий. Боевой припас ввиду малого его количества приходилось беречь, и пушки стреляли нечасто. Подвоз пороха и ядер затруднялся непогодой и сильно разбитыми осенними дорогами. Активно вели обстрел османской крепости со стороны реки только лишь суда генерал-майора Хосе де Рибаса. Перед этим русская флотилия уничтожила галеры и лансоны турок, и теперь ей уже ничего не мешало действовать на Дунае.

Нынешняя осада Измаила была уже третьей за эту войну. И хотя предыдущие два отступления не были следствием успешных действий неприятеля, происходили весьма организованно, с барабанным боем и под развернутыми знаменами, чувство досады переполняло сердца офицеров и солдат. Для взятия грозной придунайской твердыни армия сейчас не располагала ни достаточным числом солдат, ни необходимым количеством припасов, ни полководцами, способными сотворить здесь чудо. В ходе начатой «правильной осады» русские подвергались гораздо большим лишениям, нежели гарнизон крепости. Еды не хватало, от наступивших холодов и сырости солдаты и офицеры мерзли в открытой степи намного сильнее турок, сытых и укрытых в своих городских строениях.

Двадцать шестого ноября сераскиру было послано предложение сдать Измаил, на что был получен издевательский ответ. Генерал-поручики Гудович и Потемкин созвали военный совет, на котором постановили: осаду снимать и отходить на зимние квартиры.

Части русской армии начали медленно сворачивать боевые порядки и оттягиваться от крепости. Турки ликовали! Не отступал только лишь своенравный и дерзкий Хосе де Рибас. Испанец, напротив, приказал усилить обстрел крепости со стороны реки, занял расположенный неподалеку остров Чатал и заложил на нем две восьмиорудийные батареи.

* * *

– Куды пошли, герои-молодцы? – с издевкой кричали проходящей внизу пехотной колонне стоящие на валах ретраншемента егеря. – До Бендер еще целых две недели пути, измерзнетесь ведь в дороге!

– А вы чаво, совсем уже безголовые тута сидеть? – отвечала егерям пехота. – Глядите, зеленые, турка на конях прискочит, ног не хватит от нее убежать! И куды только ваше начальство глядит, али оно ушло уже?!

– Как прискочит, так и отскочит, чай, не впервой! – махнул рукой Егорка. – А наше начальство тута, с нами! – и покосился на стоящих неподалеку полковых командиров.

– Алексей Петрович, уверен, что все правильно делаешь? – тихо спросил полковника Милорадович. – Все-таки невыполнение приказа командующих. Сам понимаешь, могут ведь и нажаловаться его светлости. Как-никак в родстве с ним Павел Сергеевич состоит. Да и разумно ли это, чтобы против всей сорокатысячной османской армии и безо всякой поддержки стоять? Еще пару дней – и наша кавалерия с казаками тоже вслед за пехотой оттянется. Все, конец, вот и эта третья осада опять ничем для нас закончилась. Снова этот Измаил выстоял!

– Измаил будет взят! – продолжая глядеть с вала на крепость, жестко проговорил Егоров. – Там беслы, Живан, надеюсь, ты это не забыл?! Посмотри лучше правее северных ворот, во-он, шагов пятьсот