СОЛЕЙЛ

– Он в коме. Не говори о нем в таком тоне.

МИРИ

– А ты-то что его защищаешь? Он тебя чуть не трахнул! Ты больше всех от него пострадала!

СОЛЕЙЛ

– Это не значит, что он должен мучиться. Глупо злиться на него, когда ему так плохо.

МИРИ

– Этот грязный извращенец сломал жизнь какому-то бедолаге. Николас Джонна заслужил быть овощем!

ПЕННИ

– Не говори так!

СОЛЕЙЛ

– Он не овощ!

МИРИ

– А как вы думаете, что такое «смерть мозга»?

ПЕННИ

– Он молодой и сильный. Значит, может еще выкарабкаться. Он ведь спортсмен.

МИРИ

– Он баклажан, Пенни!

СОЛЕЙЛ

– Ты бессердечная стерва. Вы с Фатимой два сапога пара.

ПЕННИ

– Ладно вам, от ваших ссор он не поправится.

МИРИ

– Поправится? Николас никогда не поправится. Он умрет.

ПЕННИ

– Нет, нет! Ему всего восемнадцать, он не может…

МИРИ

– Он умрет, Пенни. Я говорю это не для того, чтобы обидеть тебя, честное слово. Я говорю это, чтобы подготовить тебя к неизбежному. Когда у нас в следующий раз зазвонят телефоны – придет сообщение о его смерти.

СОЛЕЙЛ

– Мири!

ПЕННИ

– (Качает головой.) Ты просто не хочешь, чтобы он поправился, Мири. Но он обязательно поправится, вот увидишь.

МИРИ

– (Вздыхает.) Ну хорошо, даже если бы он смог поправиться, ради чего ему поправляться? Чтобы закончить Грэм, поступить в Корнелл и вести благополучную жизнь, как и те, кто никогда не совершал преступлений на сексуальной почве? Почему у него должно быть такое же будущее?

СОЛЕЙЛ

– Потому что он раскаялся. Люди меняются.

МИРИ

– Зло не меняется. «Невозможно скрыть свою истинную сущность» – так говорила Фатима, и ты ей верила. «Твое истинное «я» все равно со временем проявится». Зло просто на время залегает на дно в ожидании следующей жертвы. Николас Джонна приказал своим дружкам совершить насилие над их товарищем. Характер не изменишь. Он такой, какой есть.

СОЛЕЙЛ

– Нет. Он хороший человек, который оступился.

МИРИ

– Ты ошибаешься, Солейл. Фатима просто переписала его, чтобы оправдать. Персонаж Брэди Стивенсон действительно был хорошим человеком, который просто оступился. Вот кого ты жалеешь. Ты не знаешь, каким был Николас.

СОЛЕЙЛ

– Нет, знаю. Он был порядочным. Точно.

МИРИ

– Потому что не стал заниматься с тобой любовью?

СОЛЕЙЛ

– Да.

МИРИ

– Он вообще не имел права приглашать тебя на свидание. Солейл, не будь дурой! Это глупо.

СОЛЕЙЛ

– Нет ничего глупого в том, чтобы простить человека, который получил по заслугам. Нет ничего глупого в том, чтобы отбросить свой гнев и жить дальше. Ты понятия не имеешь, как тяжко нести груз ненависти. (Разражается рыданиями.) Я должна была простить его. Поговорить с ним.

МИРИ

– Именно поэтому Фатима и написала свой роман. Солейл, разве ты не понимаешь – она это сделала, потому что думала о тебе?

СОЛЕЙЛ

– Нет, она думала только о себе. Ты же видела, в каком она была отчаянии. От нее требовали сдать книгу в срок, и не важно, что сюжет может кого-то обидеть. Как только Пенни подарила ей развязку, она тут же бросила меня.

МИРИ

– Погоди-ка. Ты что, не дочитала до конца?

СОЛЕЙЛ

(Плачет.)

ПЕННИ

– Зачем ей? Она и без того по горло сыта Фатимой.

МИРИ

– Тогда понятно, почему ты злишься. Фатима не бросила тебя, Солейл. Совсем наоборот. Ты должна прочитать книгу. Дочитай до конца. Тогда ты поймешь, что сделала Фатима, – не только для Николаса, но и для тебя тоже. Тебе все станет ясно. Обещаю, когда ты дочитаешь до конца, то все будет…

(У Солейл вибрирует телефон)

(У Мири звонит телефон)

(У Пенни вибрирует телефон)

(У Нельсона за кадром звонит телефон)

МИРИ

(Ахает.)

ПЕННИ

– Нет! (Плачет.) О Господи!

СОЛЕЙЛ

(Потрясенно смотрит на вибрирующий телефон.)

(Нельсон появляется в кадре.)

– Алло?

«Искупление Брэди Стивенсона»

ФАТИМА РОУ

(отрывок)

Для заповедника Сэндс-Пойнт зима выдалась суровой. Берег сильно пострадал от штормов, разрушивших несколько миль каменистого берега. Наконец в начале апреля плохая погода понемногу утихла. Потеплело, выглянуло солнце, и на пляже показались местные жители: семейные пары, бегуны с фитнес-браслетами и преисполненный раскаяния бывший чемпион по борьбе, гуляющий с собакой.

Клетус первым заметил Санни Вон – разглядел ее аж за двадцать метров. Отчаянно виляя хвостом и вывалив язык, пес рванулся к ней, всем видом выражая восторг. Стивен, отчаянно стараясь скрыть свою радость, последовал за ним.

– Привет, – сказал он, приблизившись к Санни.

– Привет. – Она присела на корточки, обняла Клетуса, зарылась лицом в собачью шею, и на душе у нее потеплело. – Привет, Клей! Не забыл меня? Как дела, малыш?

– Он не ожидал тебя здесь увидеть, – сказал Стивен, потрепав Клетуса по голове.

Санни выпрямилась.

– А ты?

– Я тоже.

Санни не разговаривала с ним с последнего киновечера. Доктор Нихати была права – его скрытность привела к тяжелым последствиям. Стивен перестал ходить на творческие занятия, обедал в машине, а если на улице становилось слишком холодно – на лестничной площадке.

– Жаль, что здесь так все размыло, – заметила Санни, оглядывая оголенные корни, цепляющиеся за камни. – Все выглядит совсем по-другому.

– Хреновая была зима, – отозвался Стивен, имея в виду не только погоду. Они с Санни так и не попали на Снежный бал.

Санни кивнула. Она провела всю зиму, с гневом вспоминая каждую минуту, проведенную со Стивеном Брэди, которого знала под именем Брэди Стивенсон. Теперь она знала оба его имени, но они с подругами называли его не иначе как «этот ублюдок», «этот грязный извращенец» или «этот лживый мудак». Каждый вечер, приходя домой, она отправляла Торе статьи про скандал в Южном Карлайле, исследования о природе предательства, психологии обмана и манипулятивных техниках.