Расскажи это птичкам - Джеймс Хедли Чейз

В дальнем конце узкой дороги, окаймленной с двух сторон колючим кустарником, на которой с трудом могли разминуться два автомобиля, Энсон наконец обнаружил дом, который безуспешно разыскивал последний час. Дом стоял за высокими кустами, растущими по обе стороны от покосившихся двустворчатых ворот. Эти кусты не позволяли видеть здание до тех пор, пока Энсон не вышел из машины и не подошел к воротам. Но прежде всего его внимание привлек сад. Маленький, не больше двадцати квадратных футов, он поражал своей ухоженностью. Гладкая, как сукно бильярдного стола, лужайка радовала глаз. Подобное произведение садоводческого искусства можно было увидеть разве что на профессиональных выставках, посвященных этому роду деятельности человека.

Там было все: миниатюрный фонтанчик, крошечный водопадик, клумбы, переливавшиеся всеми цветами радуги, и даже голубятня.

Некоторое время Энсон стоял возле ворот, любуясь садом, затем перевел взгляд на дом.

Дом являл собой разительный контраст в сравнении с садом и тоже удивил Энсона. Это было двухэтажное здание из кирпича и дерева с красной черепичной крышей. Когда-то деревянный фасад здания был выкрашен в темно-зеленый цвет, но дожди, ветер и солнце за долгие годы сыграли с ним злую шутку, и сейчас дом имел заброшенный и нежилой вид. По всему было видно, что стекла окон не мыли годами, они покрылись коркой грязи и пыли. Латунный дверной молоток покрывала черно-зеленая плесень. Слева от дома находился гараж на две автомашины, окно в нем было разбито, на крыше не хватало доброй половины черепицы.

Энсон перевел взгляд на сад, потом на дом и снова на сад. Отступив на пару шагов, он прочитал адрес, написанный на табличке, прикрепленной к воротам: «Мон-Репо».

Расстегнув «молнию» потрепанной кожаной папки, он вытащил и еще раз перечитал письмо, полученное сегодня утром:

«Мон-Репо.

Прютаун, Национальной страховой компании, Брент.

Дорогой сэр!

Я была бы вам весьма признательна, если бы вы между двумя и четырьмя часами дня прислали ко мне своего представителя.

У меня имеются кое-какие драгоценности стоимостью около тысячи долларов, которые мой муж хочет застраховать на случай потери или кражи.

С уважением,

Мэг Барлоу».

Энсон открыл ворота, поставил машину на площадке перед домом и зашагал к двери.

Тяжелые дождевые тучи, висящие над головой, грозили разразиться ливнем. Солнечные лучи, робко пробивающиеся сквозь них, освещали сад. «Через час или около того польет как из ведра», – подумал Энсон, взявшись за дверной молоток.

Он дважды ударил и принялся ждать. Пауза, потом он услышал торопливые шаги, и дверь открылась.

До самой смерти Энсон помнил свою первую встречу с Мэг Барлоу.

Сексуальный опыт Энсон приобрел еще в четырнадцать лет. Его родители отправились в недолгую поездку, оставив сына на попечение служанки, лет на двадцать старше его, женщины ничем не примечательной, толстой, да еще и квакерши. Через четыре часа после отъезда родителей служанка вошла в спальню, где он валялся на постели, читая какую-то книжку в яркой обложке. Полтора часа спустя Энсон из неопытного юноши превратился в развращенного мужчину, и с тех пор поиски сексуальных утех постоянно занимали его изобретательный ум. Этот первый опыт оставил у него убеждение, как выяснилось впоследствии, ошибочное, что все женщины легкодоступны. Позже, когда он понял это, то предпочел не тратить время на комплименты и ухаживания и довольствовался проститутками. При выборе их он был весьма разборчив, так что их услуги обходились ему недешево.

Кроме этой пагубной страсти, у Энсона была еще одна слабость, от которой он никак не мог избавиться, – лошадиные бега. Но везло ему очень редко. Расходы на женщин в сочетании с постоянными выплатами букмекеру грозили ему банкротством.

Гибкий ум, обаяние и напористость обеспечили Энсону прочное положение в одном из филиалов Национальной страховой компании, обслуживающем три небольших процветающих городка: Брент, Лэмбсвилл и Прютаун. Этот район давал молодому энергичному человеку отличный шанс проявить свои способности. Так как район был сельскохозяйственный, у фермеров в гаражах стояло по два-три автомобиля, и они охотно страховали свою жизнь, имущество и будущие урожаи. Но все деньги, которые Энсон зарабатывал, тут же утекали, как вода сквозь пальцы, и сейчас ему грозил очередной финансовый кризис. Это обстоятельство весьма тревожило Энсона.

До того как поехать в свою еженедельную поездку в Прютаун и Лэмбсвилл, Энсон имел неприятный телефонный разговор с Джо Дунканом, своим букмекером.

– Послушай, Энсон, – сказал Джо своим свистящим голосом астматика. – Ты хотя бы имеешь представление, сколько ты мне должен?

– Успокойся, Джо, – ответил Энсон. – Ты же знаешь, что я уплачу тебе сполна.

– Ты должен мне примерно тысячу баксов, – продолжал Дункан, не слушая его. – Последний срок – суббота. Если не вернешь долг к этому времени, будешь иметь неприятный разговор с Моряком.

Моряк Хоган выбивал долги для Дункана. Когда-то он выиграл чемпионат Калифорнии по боксу в полутяжелом весе. О жестокости Хогана ходили легенды. Если ему не удавалось выбить деньги из несостоятельного должника, он так отделывал беднягу, что тот оставался калекой на всю жизнь.

Но Энсона не очень беспокоил такой пустячный долг. В случае необходимости требуемую сумму можно было собрать: одолжить у друзей, продать телевизор, в крайнем случае заложить машину, но теперь, когда на него начали давить, он вдруг вспомнил, что на нем висит еще один долг: восемь тысяч долларов местному ростовщику Сэму Бернштейну, рассчитаться с которым необходимо до конца года, иначе ему грозят большие неприятности. Когда в прошлом июне он подписывал долговую расписку, следующий июнь казался очень далеким. А все взятые в долг деньги Энсон тут же, доверившись подсказке какой-то «шестерки», поставил сто к одному на явного аутсайдера, и лошадь оказалась именно тем, кем и была, – аутсайдером.

Сегодня был вторник, и у Энсона оставалось еще пять дней, чтобы найти тысячу баксов и рассчитаться с Дунканом. Это не представляет сложности, но вот как рассчитаться с Бернштейном? При этой мысли Энсон невольно поежился. Впрочем, время еще есть.

Из-за того, что Энсон пребывал в постоянном напряжении, он проявлял больше настойчивости и напористости, чем было необходимо, а когда агент пребывает в таком состоянии, ему почти никогда не удается убедить клиента что-либо застраховать.

Неделя началась из рук вон плохо, но Энсон, будучи по натуре оптимистом, убеждал себя в том, что все как-то уладится.

И когда он стукнул молотком по обшарпанной, с давно выцветшей краской двери пришедшего в упадок дома, то он вдруг каким-то шестым чувством ощутил, что фортуна вот-вот повернется к нему лицом. И теперь, глядя в огромные, кобальтового цвета глаза Мэг Барлоу, стоявшей в дверном проеме, Энсон понял: вот оно, началось!