Их смело, разметало, сожгло. Змей уже лежал, разбросав лапы,дышал тяжело. Из ноздрей вырывались струи пара, вылетали мелкие брызги.

Женщина выбежала из сарая, за ней подросток, на ходуподхватили ведра и кинулись к горящей хате. Олег вскинул руки, помахал,призывая народ спасать свое добро. Из подполов начали высовываться головы,кто-то тут же закричал, руки указывали на другой край села.

Оттуда неслись пятеро всадников. Трое тащили на длиннойверевке с десяток молодых девок, петли уже на шее, руки связаны, но двоевырвались вперед с блистающими саблями в руках. Один закричал отважно:

— Вот он, проклятый колдун!

Олег в последний миг ступил в сторону, двигался по-лесномубыстро, сабля просвистела мимо, едва не срубив ухо, руку дернуло со страшнойсилой, но пальцы не выпустили сапог, конь пронесся дальше, а всадник ударилсяголовой о землю раньше, чем понял, что за сила вырвала из седла.

Пригнувшись от второго всадника, Олег подхватил саблю,парировал удар, кулаком шарахнул коня по умной морде, зачем дураку служит,оглушенное животное село на круп, а сабля Олега концом воткнулась вниз животавторого всадника.

Крик раздался нечеловеческий, Олег же прыгнул на коня, тотвсе еще дрожал, с места не двигался, мотал головой. Олег развернул к оставшимсятроим, нехорошо улыбнулся.

Двое рисковать добычей не стали, подались в стороны, волочаза собой несчастных. Третий же оказался то ли героем, то ли среди убитых былародня, с диким визгом налетел на зеленоглазого колдуна. Сабли зазвенели, искры,треск, хриплое дыхание, степняк нападал люто, бил быстро и сильно, но Олега,пусть неумелого с оружием, жизнь в Лесу научила двигаться быстро, силой же неуступал, явно не уступал, степняк начал бледнеть, губу закусил, в глазах началапоявляться обреченность, наконец кончик сабли волхва задел его шею в том месте,где проходит главная жила...

Олег отвернулся, чтобы не видеть, как струей бьетдрагоценная кровь, брызжет, заливая конский бок. От села доносились крики,плач, злые выкрики. В одном месте мужики люто вбивали кого-то в землю,слышались смачные чавкающие удары, словно палками били по разделанной конскойтуше. Рядом развязывали молодых девок, подростки ловили коней степняков, техрапели и в руки не давались.

Змей все еще лежал на околице, лапы в стороны, язык вывалил,даже не повел глазом на разбежавшихся коров. Олег уже повернул коня, как отмужиков отделились трое, подбежали, пали на колени:

— Спаситель наш!

— Да ладно, — сказал Олег с неловкостью, — просто я оказалсярядом. Бывайте здоровы!

Конь начал поворачиваться, но один ухватился за узду:

— Да как же так? Ты ж нас спас, а мы че, не люди? Нас жесовесть заест, если спасибо не скажем!

— Уже сказали, — возразил Олег.

Два других мужика махали руками, спешно созывая народ. Олегне успел повести бровью, как его коня со всех сторон окружили уцелевшиепоселяне, кто с разбитой головой, кто в изодранной рубахе с пятнами крови,множество молодых женщин, девушек, все смотрят со страхом и надеждой, косятсяна страшного Змея, что уже повернул голову и смотрит в их сторону.

Олег ощутил, что поворачивается в седле и глупораскланивается во все стороны. В толпе плач и смех вперемешку, горевали опогибших и раненых, ликовали о чудесном избавлении. Обидчики, что грабили ужене первый год, убиты все до единого. Появился наконец могучий витязь,освободил, перемог насильников, теперь все здесь его, они под его могучейдланью...

И здесь то же самое, мелькнуло в голове. Только помельче,попроще. Но везде идти бы вот так простеньким путем героя! Истреблять чудовищ излобных злодеев, спасать принцесс, подыскивать себе осиротевшее королевство, аесли наскучит искать, то можно захватить силой уже готовое, даже не возиться,создавая из ничего. Все равно будут славить его, а не прошлого правителя, ведьон будет самым справедливым... хоть строгим, но справедливым, будет карать имиловать по закону, а если и не по закону, то по справедливости...

Он развернул коня, далеко на околице редким частоколомторчит гребень замученного Змея. Бока раздуваются мерно, уже отдышался, но невзлетает, все еще под его незримой дланью.

Вперед протолкался старик с длинной седой бородой, вскричалслезно:

— Спаситель!.. Кормилец! Ты что ж покидаешь так? А пир втвою честь?.. У нас хоть и бедно, но все вы-ставим на стол, ничего в подполахне утаим!.. А девок наших тебе на потеху?

Олег поморщился:

— Я ж не грабить явился.

— Да это не только для тебя, — объяснил старик поспешно. — Унас столько молодых мужиков погибло, столько детишек померло... И зима быласуровой, весна голодной, а потом болезня злая половину села выкосила... От тебяже такое крепкое племя пойдет... вон ты какой!.. что мы оживем, оживем!

Второй сказал с надеждой:

— И рашкинцы притихнут...

Старик подхватил радостно:

— Да что рашкинцы, на сто верст все племена нас сторонойобходить будут! А наши парни станут девок умыкать отовсюду, вот и взвеселитсянаша земля, расцветет, пойдет песнями!

Сдаваясь, Олег указал на околицу села:

— Там мой... э-э... мое... Словом, пару коров пригоните.Оголодал, пока летели.

Мужики со страхом косились на громаднейшего Змея. Одинсказал просительно:

— Не сочти за обиду, но ты уж сам, ладно?.. Мы подгонимкоров, а ты уж ему сам. Мы ж их только в небе видели, да кобзари о них думырассказывают. А вот так близко... У нас и так ноги трясутся.

— Выбирайте коров, — согласился Олег.

— Уж не обессудь, — повторил старик. — Слыханное ли дело,чтобы на Змее ездили, как на лошади! Скажи кому, засмеют. И кобзари петь нестанут, не поверят. Так что мы коровенок подгоним к этому месту, а дальше у насхрабрых не отыщется, прости. Не витязи мы, халупники.

Ночь прошла в сладком угаре, но к утру он едва сдерживалзлость, глядя на спелых девок, что приводили ему как телок на случку кплеменному бычку. Пугливые, покорные, они одинаково покорно раздевались,смотрели влажными добрыми глазами, теплые и сочные, вскрикивали, закусывалигубы, улыбались сквозь слезы, а он с тоской смотрел на полоску рассвета, к счастью,не зима, ночи короче воробьиного носа... хотя сейчас уже так не кажется.

Разложив его на медвежьих шкурах, голые девки разминали емуплечи, спину, гоняли кровь по тяжелым группам мышц, в комнате пахлокисло-сладким, из соседней комнаты потек возбуждающий запах мяса. От усталости,даже не мышечной, а черт знает какой, что все вот так наперекосяк, что куда быни пошел, обязательно получает по ушам, всплыла трусливенькая мысль...