Расслабил, чувствуя, что открыл в себе что-то новое, ацарица перевела дух и молвила с царственной медлительностью, в которой толькоон уловил нотку колебания:

— Да, конечно... Мы прервем нашу беседу ненадолго. Яоповещу, когда соберемся.

Бояре недовольно потащились из палаты. Но не к выходу, какожидал Олег, а отступили гурьбой к ближайшей двери, еще там потолпились,окидывая его с головы до ног враждебными взорами. Олег все время чувствовал,как все тело покалывает словно острыми сосновыми иголочками. Похоже, здесь хотьв малой мере, но магию знают очень многие.

— Я просто волхв. — Он поклонился. — Зовут меня Олег. Япрослышал, что только ты знаешь о хранилище древней воды где-то глубоко подгорами.

Она невольно оглянулась на дверь, но слуги уже плотноприкрыли тяжелые створки за боярами.

— Кто тебе такое мог сказать?

— Твоя сестра.

Она слегка оживилась:

— Сестра? Вы двое были у моей сестры?

— Да, — ответил он скромно. — Только что оттуда.

В ее темных глазах мелькнуло удивление. С сомнением огляделаего с головы до ног, но он ответил честным взглядом зеленых глаз, чистых, какмолодая трава.

— Гм... Не узнаю сестру. Как она там?

— Да как, — ответил он уклончиво. — Все в глубине своих гор,в глубине...

— Вы ее видели под горой с большой снежной вершиной? —уточнила она.

— Нет, та гора... была с раздвоенной, — уточнил он,осторожно подбирая слова, ибо не представлял, во что превратилась после ихухода, а врать не хотелось. — А зал ее... был весь красным, с летучими мышамипод сводом.

Она раздвинула губы в радостной улыбке:

— Да, это ее любимое место. Но все-таки... не узнаю сестру!

— Да, — согласился он с осторожностью, — ее узнать будеттрудно. Она сказала, что ты сможешь сообщить...

Брови Миш сдвинулись на переносице.

— Это тайна, которую на всем свете знаю только я.

Сердце его тряслось, ноги дрожали, только голос прозвучалпочти натурально:

— Сейчас нас с Колоксаем двое. А так я уйду.

Она смерила его пристальным взглядом. Он чувствовал, каквзор волшебницы пронзил его насквозь, ее щеки слегка побледнели, то ли отусилий, то ли узрела что-то непотребное. Когда заговорила снова, голос сталнетвердым:

— Я не поняла, кто ты.

— Я тот, кто хочет добраться до той воды.

— Зачем?

Он повторил:

— Я тот, кто хочет добраться.

Длинные пушистые ресницы, за один взмах которых Колоксайготов отдать жизнь, снова затрепетали. Во взгляде сквозила неуверенность,волшебница чуть отстранилась, на миг блеснули белые зубки.

Олег смотрел на ее задумчиво прикушенную губу затаивдыхание. То, что он повторял одно и то же, выглядит как твердость, какнесгибаемая мужская дурость, именуемая уверенностью в своих силах, на самом жеделе внутри все трясется от страха, он сам не знает, зачем ему эта вода.

— Ты предлагаешь мне... в обмен?

— Я слышал, что в вашем мире никто ничего не делает задоброе слово.

По ее ровному взгляду он уверился, что для нее это неоскорбление, правители в самом деле не знают ни чести, ни долга, а тольковыгоду, иначе станут хорошими людьми, но перестанут быть хорошими правителями.

— В Бескидах есть гора, — сказала она тихо, — которуюназывают Черной...

— Везде полно гор, которые народ зовет Черными, — ответилон. — Я думаю, в тех же Бескидах их сотни. Из каждого села видно по такойгоре...

— Эту не спутать с другими, — ответила она. Он снова ощутил,как легкий ветерок пронесся сквозь его тело, заставил затрепетать жилки. — Тыведь не пешком пойдешь... как сюда не пешком, иначе бы вас... еще на кордонах.А сверху увидишь разницу.

Он кивнул:

— А как отыщу саму воду?

Она пожала плечами:

— Если она еще осталась там. Теперь уходи. Я обещала сказатьтебе где.

— А я обещал уйти, — ответил он с тяжелым сердцем. —Спасибо. Похоже, за всю свою жизнь еще ни разу не получал полный ответ.

Он кивнул, поклонился, а когда уходил, чувствовал междулопаток ее острый, как лезвие узкого ножа, взгляд. Похоже и то, что полныхответов не бывает. Неполные — уже победа.

На выходе из дворца его никто не встретил, а когда он пошелв сторону сада мимо группки молодых нарядно одетых людей, те поспешно уступилидорогу. Неслышимые приказы волшебницы бежали впереди него, он видел, как засотню шагов садовник внезапно замер с острым ножом в руке и отрезанной веткой вдругой, прислушался к слышимому только ему слову, внезапно поднял голову ипосмотрел на идущего в его сторону незнакомца в звериной шкуре.

Когда Олег прошел там, среди кустов было пусто. На срезахветочек выступили янтарные капли, а огромные, как воробьи, бабочки уже порхаливокруг, на лету высовывая длинные спиральки язычков.

Он удалился в глубину сада, стараясь отгородиться от любыхвзоров толстыми стволами деревьев, зарослями цветущих кустарников, нонеотступно чувствовал прикосновение к коже похожего на холодный и острый клиноквзгляда.

Наконец, озлившись, сказал Слово прямо посреди роскошнейшейклумбы, пошире расставил ноги, напрягся. Он тоже не давал слово не топтатьцветы. Ветер закружил вокруг него почти сразу. Головки цветов сперва испуганнонаклонились, затем облетели лепестки, тут же роскошные головы срывало, ветервыдирал с корнями, с ревом носил по кругу. Последнее, что видел Олег сквозьмутную стену вихря, была черная земля, из которой вихрь рвал целые глыбы.Роскошные кусты роз полегли на сотню сажен, глазам же стало радостно, каккочевнику в родной степи.

Рвануло с такой силой, что желудок рухнул вниз, кровь ушла вноги. Он ощутил себя таким тяжелым, что опустился на корточки, но страшнаятяжесть расплющивала, он чувствовал себя жуком под твердой подошвой охотника. Вголове застучало, в глазах стало темно.

На остатках магической мощи направил кокон вниз. Сквозьтемно-красную пелену в глазах успел увидеть степь с редкими островками леса, догор еще далеко, но не дотянет, не дотянет...

Навстречу бешено неслась рыжая глинистая земля, он дернулсявверх, но недостаточно быстро. Страшный удар бросил во тьму, оглушил остройболью, расплескал на сотни кровавых ошметков.