– Как вы себя чувствуете?

Кожа у него пахла мылом, мундир был, как всегда, безупречен. Но впервые за время нашего знакомства в нем проступила неуверенность. И пожалуй, даже нервозность.

Он выдавил застенчивую улыбку.

– Чувствую себя другим человеком, капитан.

При всей неловкости видно было, что с его плеч упал тяжелый груз. Бронте Оконкво была занозой в заднице. Стоявший теперь передо мной мужчина казался свободнее, вольнее – хотя после процедур двигался еще не совсем бодро.

– Как вас теперь называть? Имя Бронте, надо полагать, вам не подходит?

– Я еще не решил.

У него был усталый вид. В другой раз я бы отправила его на пару дней в койку отдыхать и приходить в себя.

– Пока пусть будет «Оконкво», – сказал он.

Я тронула его за плечо.

– Вот и хорошо. Не напрягайтесь.

Он окаменел.

– Я вполне способен исполнять свои обязанности.

– Расслабьтесь, старпом, – дала я задний ход. – Я не сомневаюсь в ваших способностях. Всего лишь пыталась проявить малость дружеской заботы.

– Есть, капитан, – улыбнулся он, собрав в уголках глаз морщинки. – Извините, капитан.

Опять эти бабочки у меня в груди!

Я подтолкнула его:

– Теперь ступайте возьмите себе кофе и, ради бога, присядьте.

– Да, капитан.

Проследив, как он пробирается между столами к принтеру, я переключилась на остальных.

– Итак, – громко начала я, оборвав все разговоры, – мне хотелось бы приветствовать гостей на борту спасательного судна «Злая Собака». Но прежде чем продолжить любезности, у меня несколько неотложных вопросов.

Корделия смахнула со лба кривую челку и хмуро взглянула на меня:

– Например?

– Например, каким образом безоружный грузовик вывел из строя три военных корабля Мраморной армады?

Она покраснела. Уставилась разноцветными глазами на свои ладони.

Ответила мне стоявшая рядом с девушкой София:

– Корделия чувствительна к техническим изделиям очажников. Способна управлять ими усилием воли.

В чертах пожилой женщины я различала слабое сходство с собой. Одинаковая форма скул и что-то в глазах и в линиях губ – все это внушало мне беспокойное чувство, что я смотрю на саму себя в будущем.

Я потерла повязку на пустой глазнице. Одного дня, в том маловероятном случае, если мы все это переживем и попадем в места с приличными больницами и опытными хирургами, хватило бы для замены, но пока что я волей-неволей сохранила этот шрам, как «Злая Собака» – вмятину на носу. Обе мы принесли жертвы делу. Обе пострадали, хотя рядом с отдавшими свою жизнь товарищами так носиться с пустяковыми ранами – мелкое тщеславие.

– Вы хотите сказать, что она «управила» насмерть три боевых корабля, просто подумав об этом?

– В сущности, да.

Я не нашлась, что сказать. Оглядела остальных и убедилась, что они в таком же замешательстве.

София продолжала:

– Эта способность из предосторожности была встроена в ее геном Интрузией.

– Зачем? – резко спросил Оконкво. – Для боя с Кинжальным флотом?

– Отчасти.

– Тогда почему было не создать тысячу таких индивидуумов? – Он так хлопнул ладонью по столу, что подскочила чашка. – У флота миллион кораблей. Не управится же она со всеми?

– В одиночку не управится.

– Тогда какой смысл?

– Для бегства.

София, покрутив пальцами, подняла взгляд на изображение тарелок. Мне они напоминали сервиз из двадцати предметов, где каждое блюдо нагружено деликатесами. Одни, ярко освещенные, покрывала растительность, на других виднелись фабричные строения почти без огней.

– Тарелки способны поддерживать несколько миллионов населения, – говорила София. – Мы рассчитывали использовать их для эвакуации из этой области пространства. Часть человечества выживет независимо от исхода противостояния между флотом и врагом.

– А остальные? – спросила Эддисон. Она подала голос впервые за несколько дней. – С ними как? Вы собираетесь бежать, бросив их на смерть?

София заморгала.

– Мы мало что можем сделать. Весь Кинжальный флот нам не по силам, тем более если одновременно придется отбивать атаку из высших измерений.

Эддисон поморщилась, встала и вышла. Мне хотелось выйти следом. Я знала, что в ней еще не остыли гнев и горе от потери Джонни Шульца. Вместо этого я взглянула в глаза Софии.

– Честно говоря, мы надеялись на большее.

– Как вас понимать?

На лицах моей команды читалось разочарование.

– Мы добирались так далеко, теряли друзей, – сказала я, – из-за сведений, что и белые корабли, и чистильщики избегают Интрузии. Мы надеялись, что здесь сохранились средства защиты. Может быть, даже какое-то оружие. А получили одну девочку и спасательную шлюпку?

– Целый флот спасательных шлюпок на несколько миллионов мест. – София примирительно подняла ладонь. – И средства обороны у нас имеются. Ни флот, ни чистильщики не пройдут в Интрузию. Без верного кода в нее не пройдет никто.

– А код у вас есть?

– Есть.

Меня затошнило.

– А что там, на той стороне?

– Какая-никакая безопасность.

Воцарилось молчание.

Гант пукнул – протяжно, как все ящерицы.

– Ну уж вы извините, – произнес он, – только это ни капли не вдохновляет.

Я отодвинулась от него подальше.

– И ничего больше нельзя сделать?

София покачала головой.

– Я рада любым предложениям, милая, но возможности выглядят крайне ограниченными. Нам не выстоять на двух фронтах. Остается только отступить на заранее подготовленные позиции.

Корделия, все это время разглядывавшая свои руки, подняла взгляд. Ее серьга сверкнула на свету. Губы сжались в прямую линию.

– У меня есть идея, – сказала она. – Но мне придется попросить ваш челнок.

В сутолоке торговцев и межтарелочных челноков я низко пролетела над Первой зоологической и под Третьей лачужной. Спасибо направлявшей меня песне, я точно знала, куда мне надо. Моя цель была в середине группы – я возвращалась к своему началу, к полуразрушенным улицам Второй городской.

Миновав космопорт на ободке тарелки, я подвела челнок «Злой Собаки» к витому шпилю почти в центре чужого города.

Когда осела пыль и замолчал двигатель, я выбрала из закрепленного на дверце оружия компактный и смертоносный пистолет «Архипелаго». На его рукояти были выцарапаны инициалы: «А. К.» Взяв его в правую руку, я прошла к люку и спустилась на улицу. За мной шла Эддисон с плазменкой на сгибе локтя.