и пустоты надежд на будущее. А теперь я хочу спросить: а каков завтрашний день человека? Не следует ли его уподобить животному в опасности, которому удалось бежать от преследователя, и теперь оно находится у входа в пещеру, глубина или длина которой ему неизвестны, и внутри оно ничего не может разглядеть? Оно не знает, не усыпана ли земля внутри колючками. Оно не знает, не может увидеть, обитает ли в пещере еще более злобное животное. И тем не менее оно должно войти внутрь, у него нет выбора. Потому что не войти означает перестать существовать, а для человека не войти в дверь завтрашнего дня означает смерть. Каковы возможные последствия невхождения в неизвестное завтра? Множество вероятностей, Чукву, столько, что и не сочтешь! Кто-то может проснуться в радостном настроении, потому что ему сказали, что в это утро его повысят на работе. Он обнимает жену и уходит на службу. Садится в машину и не видит школьника, в испуге выскочившего на дорогу. В один миг, не успев и глазом моргнуть, этот человек убивает подававшего надежды ребенка! Мир мгновенно возлагает на него тяжелую ношу. И это не обычная ноша, потому что он не может избавиться от нее по собственному желанию. Она останется на нем до конца его дней. Я видел это много раз. Но разве случившееся и не есть то самое завтра?

Мой хозяин проснулся на следующее утро после своего прибытия в новую страну, зная только, что жизнь здесь другая, но не ведая, что его ждет в этот новый день. Он знал, что здесь электричество подается без перебоев, и включил зарядное устройство, чтобы телефон всю ночь заряжался. И за ночь он ни разу не слышал петушиного крика, хотя большую часть ночи не спал. В стране, из которой он прилетел, шум, казалось, не прекращается никогда: постоянный скрежет каких-то машин, постоянные крики играющих детей, плач, гудение автомобилей, приветственные возгласы, бой церковных барабанов и пение, крики муэдзинов в мегафоны на мечетях, громкая музыка какой-нибудь вечеринки в полном разгаре, и источники постоянного живого звука безграничны и неисчислимы. Казалось, что мир его страны ненавидит покой. Но здесь было царство покоя. Даже тишины. Словно повсюду, в каждом доме, в каждое мгновение шли похороны, на которых позволяется только приглушенно вздыхать. Несмотря на эту тишину, спал он очень мало, так мало, что даже сейчас, с восходом, он испытывал потребность поспать. Ночью его мозг превратился в праздничную ярмарку, на которой плясали желанные и нежеланные мысли. И пока этот праздник продолжался, он не мог уснуть.

Когда он вышел из комнаты, день преподнес ему подарок в виде чернокожего человека, голого по пояс, человек стоял перед раковиной и мыл руки.

– Меня зовут Тобе. Я из Энугу. Специальность – компьютерная техника, докторская степень, – сказал человек и отошел от солнечных лучей, которые врывались внутрь через незанавешенные окна.

– Чинонсо Соломон Олиса. Управление бизнесом, – представился он.

Они обменялись рукопожатиями.

– Я видел тебя вчера, когда Атиф тебя привел, но не хотел беспокоить. Я был в другом доме со старыми студентами. Вот он – номер пять. – Человек показал в окно на здание с желтыми стенами, с колоннами из красного кирпича и широкими фасадами на четырехэтажном фасаде. На красном металлическом балконе этого здания стоял, прислонившись к стене, и курил чернокожий парень с огромной копной волос и засунутым в них гребнем. – Там живут три нигерийца, и все они приехали в прошлом семестре. Они и есть старые студенты.

Мой хозяин взволнованно посмотрел в ту сторону, потому что в нем загорелась искорка надежды.

– Ты знаешь их имена, все их имена? – спросил он.

– Да. А что случилось?

– Ты можешь…

– Одного – вот этого – зовут Бенджи. Бенджамин. Другого Димеджи – Ди. Он здесь раньше многих появился. А третий – Джон. Он тоже игбо.

– А никого по имени Джамике? Джамике Нваорджи?

– Нет-нет, никакого Джамике, – сказал человек. – Что это еще за имя, а?

– Я не знаю, – тихо ответил мой хозяин, выставленный за двери надежды, куда на короткий миг забрело его сердце. Но он продолжал смотреть на этот дом и увидел, что стоявший на балконе Бенджи ушел внутрь, а на балкон вышел другой человек, и с ним чернокожая женщина.

– Ты можешь меня с ними познакомить? Я хочу спросить, не знает ли кто из них Джамике.

– А что случилось? Ты чего хочешь? Мне можешь сказать.

Он посмотрел на этого лохматого человека с голым торсом, с глубоко посаженными глазами за очками в большой оправе, решая для себя, следует ли ему быть откровенным или нет. Но я и шевельнуться не успел, как голос в его голове посоветовал ему выложить всю историю: может быть, этот человек сумеет ему помочь. Сначала он говорил на языке Белого Человека, но посреди истории спросил, говорит ли его слушатель на игбо, тот подтвердил, словно раздраженный этим вопросом. И теперь, имея более надежную основу для своего рассказа, он стал повествовать во всех мучительных подробностях, а когда закончил, человек сказал ему, что его почти наверняка провели.

– Я уверен, – произнес Тобе, а потом принялся рассказывать о многочисленных мошенничествах, о которых слышал, сравнивать – что между ними общего.

– Постой, а когда ты ему позвонил, ты понял, что номер фейковый? – спросил Тобе.

– Так оно.

– И в аэропорт он наверняка не приехал?

– Оно так, братишка.

– Так ты понимаешь, что я тебе говорю? Что он наверняка мошенник. Но послушай, давай с самого начала, давай попытаемся его найти. Может, он не то, что мы думаем. Может, напился и забыл приехать в аэропорт – на этом острове люди часто устраивают вечеринки! Давай купим тебе симку, чтобы ты мог ему звонить, пока он не снимет трубку. Пошли.

Новая страна, представшая перед ним, когда они вышли из здания, потрясла моего хозяина. Земля была вымощена чем-то похожим на кирпичи, вдавленные в нее. В вазах росли цветы, и на улицах была уйма цветов, даже на балконах домов. Дома казались другими, не похожими на нигерийские, даже на здания в Абудже. В их отделке было некое изящество, какого он не видел прежде. Его внимание привлекло сооружение вдали, сделанное полностью из стекла, длинное и прямоугольное.

– Английское здание, – сказал Тобе. – Там все мы будем учить турецкий.

Пока он говорил, их окликнули два белых парня, тащивших сумки, один с сигаретой во рту.

– Мой друг! Arkadas[64].

– Arkadas. Как поживаешь? – сказал Тобе, а когда они приблизились, обменялся с ними рукопожатиями.

– Нет, только английский, –