отвела от него взгляд и опустила голову. И Отоев заметил, что волосы ее в электрическом освещении отливают золотом. Это было очень красиво. Но в данный момент не трогало его.

– Терпеть не могу это идиотское слово, – капитан опустил голову, разглядывая свои руки, сжимая и разжимая пальцы.

– Какое слово? – растерялась она, почувствовав его раздражение.

– Это слово «не смогу», – Отоев бросил на женщину холодный разочарованный взгляд.

– Хорошо. Я попробую. Вот так, – Маргарита грустно посмотрела на него. – Мне кажется, что у коров должен быть грустный взгляд.

– Почему?

– Их же доят по нескольку раз в день.

– Да, – капитан бросил оценивающий взгляд на ее грудь, обтянутую тельняшкой. Протянул руку и с озабоченным видом потрогал поочередно четко выделяющиеся соски.

И тут его осенило.

– Я буду маленьким мальчиком, которого пора отучать от груди. А ты будешь его строгой мамой.

– А ты не будешь кусаться? – с испугом в голосе спросила Маргарита. – Помнишь, как в последний раз ты укусил меня за попу? Еще не зажило. До сих пор болит.

– Ну зачем ты все испортила? – с досадой вздохнул Отоев. – Я же тебя сто раз потом в это место поцеловал.

– Ну прости, – Маргарита испуганно взглянула на него и виновато улыбнулась.

Движение ее губ и ровный ряд белоснежных зубов за ними показались ему сейчас необычайно сексуальными. Он почувствовал возбуждение и очень резко приказал:

– Сними тельняшку и надень передник.

– Что ты хочешь, чтобы я приготовила? – спросила она, быстро выполнив его приказ.

– Достань мясорубку!

– Что?

– Быстро достань мясорубку!

– Хорошо, – подчинилась Маргарита. – Что теперь?

– Теперь начинай перекручивать ростбиф.

– Но ведь мясо уже приготовлено?!

– Быстро! – рявкнул он, готовый взорваться от гнева.

– Хорошо, – она бросила ростбиф в мясорубку, подставила тарелку и включила ее.

– Мясорубка электрическая, – застонал Отоев.

– Ну да, – Маргарита затравленным взглядом посмотрела на любовника.

– Я видел эту сцену в кино, – объяснил капитан. – Там женщина крутила сама. Понимаешь? За ручку.

– Но у меня нет ручной мясорубки, – взмолилась Маргарита и, с отчаянной решимостью ухватив его руку, положила на свою грудь. – Я – Моника, говорящая силиконовая кукла, – проговорила она механическим голосом. – Нажми на эту кнопку, – она прижала его руку к своему соску, и моя вагина начнет сокращаться.

– Да? – он надавил на ее сосок пальцами и покрутил его.

– О-о! – выдохнула Маргарита, энергично вращая бедрами.

Глаза капитана заблестели.

– Раздвинь ноги! – приказал он. – Я хочу видеть, как сокращается твоя вагина.

Сорвав дрожащими руками с любовницы передник, он сполз со стула на пол.

Был уже двенадцатый час ночи.

Через двадцать минут вполне удовлетворенный во всех отношениях капитан Отоев крепко спал. А его любовница горько плакала, сначала убирая на кухне, а потом принимая душ.

– Чтоб ты сдох, тупой урод, – бормотала она, тщательно смывая губкой следы его поцелуев.

Муж Маргариты Стасик вот уже второй год отбывал наказание за убийство по неосторожности. Это произошло на Московской кольцевой дороге во время ДТП. Он был действительно виноват. К тому же был изрядно пьян.

Они держали небольшой парфюмерный магазинчик в Раменском. И после того, как мужа осудили, Маргарита изо всех сил старалась «держаться на плаву».

И Отоев, с которым ее Стасик и познакомил два года назад, как мог помогал ей в делах. Правда, близкими их отношения стали совсем недавно, после того, как Отоев намекнул ей, что в его силах «скостить» Стасику срок.

Приняв душ, Маргарита тщательно растерлась махровым полотенцем и нанесла на тело смесь масел: лаванды и жожоба. Не расчесывая волосы, обмотала их сухим полотенцем и, укутавшись в льняную простыню, легла с противоположного края широкой двуспальной кровати.

Отоев спал на боку и все равно ужасно храпел.

«В нем нет ничего нормального, – думала женщина, глотая слезы. – Он храпит, даже лежа на боку».

Но тут капитан перестал храпеть, с отчаянием что-то вскрикнув. Потом застонал и повернулся на спину.

Ему снился кошмар.

Он был в чужом темном доме, из которого не мог выйти, потому что все двери были закрыты. Кроме одной, ведущей в подвал. Она была приоткрыта. И Отоев чувствовал, что кто-то оттуда исподтишка наблюдает за ним и вот-вот вырвется и набросится на него. Капитан, как загипнотизированный, смотрел на каменные ступени, ведущие вниз, и испытывал страх, какой могут испытывать только дети в своих ужасных ночных кошмарах.

Он так громко вздохнул, что Маргарита, вздрогнув, села в постели и взглянула на него. На лице Отоева застыла гримаса человека, страдающего от удушья.

– Повернись на бок, – она осторожно подтолкнула его под правую руку.

Капитан, не просыпаясь, подчинился.

И в этот момент в сон его ворвался настоящий ужас. Из подвала послышался шорох. И оттуда одна за другой стали появляться гигантские крысы с блестящими в темноте глазами. Они окружали его огромной, пахнувшей чем-то едким массой.

Отоев, с трудом волоча ноги, попытался вырваться и, наступив на одну из крыс, упал навзничь в самую гущу этих тварей.

Одна из них прыгнула ему на грудь и, жутко ухмыляясь, смотрела в глаза.

– Кш-ш! – закричал Отоев. – Кш-ш! И стал хлопать ладонями себя по груди и бедрам.

Маргарита снова села в постели и несколько минут с неприязнью наблюдала за ним.

– Сам кш-ш, – пробормотала она и, отодвинувшись от него подальше, легла на самый край.

«Сам кш-ш», – прошипела крыса во сне Отоева и клацнула тонкими длинными зубами прямо перед его лицом. Из пасти ее пахнуло могилой.

Отоев в панике отшвырнул ее рукой и, вскочив, бросился в подвал. Захлопнул за собой дверь и, перепрыгивая через ступеньку, побежал вниз. Сердце его гулко стучало, ноги едва слушались.

Внизу он остановился, переводя дыхание, и замер. В самом дальнем углу лежала какая-то куча тряпья. Он пригляделся и увидел, что это его форма: брюки и китель с капитанским погонами. Сверху, поблескивая кокардой, лежала фуражка. Рядом стояли туфли. Отоев пригляделся и увидел