снизу свое мертвое гниющее тело с пробитой и залитой кровью головой. Его со всех сторон облепили крысы.

– А-а-а!!! – истошно завопил Отоев, чувствуя, как несколько тварей впились зубами в его ноги. – А-а-а!!! – вопил он, изо всех сил отбиваясь от крыс, набросившихся на него.

– Да проснись же! – трясла его изо всех сил Маргарита. – Весь дом на ноги поднимешь.

– А! Что?! – вскочил капитан, глядя на нее безумным взглядом. Он тяжело дышал и был мокрый от пота.

– Тебе кошмар какой-то снился, – сообщила ему Маргарита, включая ночник.

И тут капитан заметил, насколько эта комната отражала характер ее хозяйки.

Овальная кровать, застеленная шелковым бежевым бельем. Светлый ковер с пышным ворсом, туалетный столик с огромным количеством флакончиков, баночек и щеток для ее пышных роскошных волос. Несколько пуфов, которые Маргарита обычно подставляла ему под ноги, когда он ложился в постель не раздеваясь и не снимая обуви.

Капитану всегда доставляло особое удовольствие входить в эту спальню и жаловаться на усталость, ощущая здесь комфорт и уют, которые были обеспечены ему на весь вечер и всю ночь.

Ему нравилось падать в это обилие прохладных чистых подушек, а также позволять ей снимать с себя обувь и раздевать себя. Маргарита почему-то всегда начинала с ремня. В этот момент Отоев чувствовал некое доминирование над этим ярким и послушным существом.

Ему нравилось, как Маргарита снимала с него туфли, как подавала сигареты, как щелкала зажигалкой. Все это, с его точки зрения, выглядело почти по-голливудски и чрезвычайно заводило его.

В общем в этой комнате капитану нравилось все, вплоть до плотных мягких портьер, которые были, как и ковер, фисташкового цвета.

А еще капитан заметил, что цветы в спальне всегда были удивительно свежими. Тут он даже провел психологическую параллель, объяснив самому себе, что цветы в какой-то степени заменяют его любовнице детей, которых они со Стасиком так и не успели завести.

– Тебе лучше? – прервала Маргарита ход его мыслей.

– Да, – судорожно вздохнул Отоев и снова лег, натянув до подбородка простыню.

Руки его дрожали так сильно, что Маргарита это заметила.

– Что тебе снилось? – спросила она.

– Крысы.

– Ты боишься крыс? – она зябко поежилась, прилегла на свою половину и накрылась пледом.

– Эти крысы ели мое тело.

– Твое тело?

– Мое мертвое тело, – уточнил Отоев и потребовал, чтобы она принесла ему коньяка.

Маргарита послушно встала и, закутавшись в простыню, вышла из комнаты.

– Почему так долго? – возмутился Отоев, когда она вернулась действительно не очень быстро с бутылкой и широким стаканом в руках. – И почему не взяла себе стакан?

– Я ходила в туалет и пить не хочу, – мягко ответила женщина и легла в постель.

Сделав несколько глотков спиртного прямо из бутылки, Отоев почувствовал себя лучше. Взял с тумбочки сигареты и закурил.

– Ты чего-то боишься? – спросила его Маргарита.

– А как ты думаешь? – в голосе капитана уже в третий раз за время встречи послышалось раздражение. – Я ведь не в банно-прачечном комбинате работаю. Ты не понимаешь, как мне тяжело, – выдохнул он облако дыма. – Все вокруг подглядывают, подслушивают, в бумагах моих роются. На днях диск пропал с серьезной информацией. Потом вдруг появился. Эти ребята из ГУВД слишком бойкие. Все у них под контролем. Не успеешь подумать, а они уже все знают и впереди тебя на два шага. Ты думаешь, это легко выдержать?

– Да ничего я не думаю, – Маргарита посмотрела на капитана сквозь сигаретный дым. Взгляд ее был жестким. – Может быть, тебе стоит пересмотреть какие-то взгляды? – посоветовала она. – Мне кажется, что у тебя проблемы с самооценкой.

– Не твое дело! – ответил капитан со злостью в голосе. – Может быть, мне еще перед тобой в грехах покаяться?

– Капитан! – произнесла женщина, слегка улыбаясь. – Вы не в церкви, чтобы каяться в грехах, но и не в собственном доме, чтобы грубить.

– Спасибо, что объяснила, что к чему, – сказал Отоев, ища, куда бы стряхнуть пепел, и вдруг заметил, что сигарета погасла. – Черт-те что, – пробормотал он и швырнул окурок на тумбочку.

Маргарита молча наблюдала за ним.

Было около четырех утра.

– Что-то я устал, – вздохнул Отоев. – Свари, пожалуйста, кофе покрепче, и я поеду.

– Хорошо.

Она поднялась, собрала волосы, скрепив их лежавшей на тумбочке заколкой, и накинула на себя яркокрасный китайский халатик. Он был очень коротким, намного выше колен. И капитан, зная, что под ним совсем нет белья, против воли наблюдал, как под короткими шелковыми полами мелькают загорелые блестящие бедра его любовницы.

– Если хочешь, я могу остаться еще ненадолго, – он откинулся на подушки и улыбнулся.

Глаза его маслянисто заблестели, и он несколько раз очень быстро облизал губы.

– Хорошо, – кивнула головой Маргарита, бросив на него короткий, ничего не выражающий взгляд, и вышла из комнаты.

– Ты считаешь меня чокнутым? – Отоев вошел на кухню, когда кофе уже закипал.

– Я ничего не считаю, – тихо произнесла женщина, не отрывая взгляда от поднимающейся кофейной пены. – Просто советую тебе быть осторожнее. Вот и все.

– Я по поводу секса, – он подошел к ней, взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза.

– Кофе убежит, – она резко повернула головой и сняла турку с огня.

– Маргарита! Не надо так со мной! – всхлипнул Отоев. – Мне и так в последнее время не очень легко. А хочешь, сходим с тобой в следующую субботу в ресторан или ночной клуб? – предложил он с энтузиазмом.

И Маргарита с изумлением заметила, что желание Отоева заплакать исчезло так же моментально, как и появилось.

«Истерик, – подумала она. – Психопат».

– Ты знаешь, я ведь великолепно танцую танго, – сообщил ей Отоев улыбаясь. – Ты любишь танго?

Он забрал у нее турку из рук и поставил ее на плиту. Потом взял ее за талию и закружил по кухне.

– Мне нравится, когда ты такая, – прошептал он ей на ухо.

– Какая?

– Холодная, безучастная.

– Но это эпитеты, которыми ты, как правило, награждаешь свою жену, – удивилась она.