— Что ты имеешь в виду? — растерялась я.

— Ты выглядишь слишком… невинно, — пожала плечами собеседница. — Хрупкое и недоступное дитя ветра, облачная дева. Мужчинам интересно любоваться такими издалека, таких с удовольствием берут в жены, в таких влюбляются возвышенные юноши, которые пишут о них стихи.

Никогда бы не подумала, что произвожу именно такое впечатление.

— И что мне делать?

— Для начала просто попробовать одеться иначе и изменить прическу. Ты даже не представляешь, сколь многого можно этим добиться, — проговорила она. Задумчиво поджала губы, пристально меня разглядывая, а потом поднялась и двинулась к одному из сундуков. — Сейчас кое-что попробуем, снимай свою тунику.

Я немного растерялась, озадаченно оглянулась на дверь, но послушалась.

— Ну вот, как я и предполагала, у тебя красивая фигура, — похвалила Лиа. — Ну-ка, повернись… да. Грудь небольшая, но это все ерунда. Зато безупречные стройные ноги, тонкая талия, красивая спина и плечи. Мужчины любят глазами, Рина, а глаза любят видеть красоту.

— Ты предлагаешь так и пойти? — нервно хихикнула я.

— Пожалуй, не стоит, — усмехнулась она. — Вот, давай примерим это.

Наряд, который достала Лиа, был огненно-алым, изготовленным из тяжелой и мягкой шелковистой ткани. Это оказалась почти обыкновенная туника, с той лишь разницей, что подол имел разную длину: впереди справа едва достигал коленей, а дальше плавно увеличивался почти до пола. По одному боку полотнища были сшиты и заканчивались под мышкой, а с другой стороны, как обычно, закреплялись на плече фибулой. Пояс, чтобы замаскировать «дыру» сбоку, тоже прилагался, но Лиа не дала мне плотно закрепить края ткани, и от талии вниз тянулся разрез, становившийся заметным при движении. Не такие, но подобные этому, и чаще гораздо более откровенные наряды я уже видела в Нижнем дворце, причем неоднократно. Здесь лишь самую малость смущал получившийся разрез на боку, а в длине подола и вовсе не было ничего предосудительного, даже дочери кесаря порой надевали туники еще короче, до середины бедра. Я уже знала, что это не вполне приветствуется при появлении на каких-то торжественных событиях, но в остальное время вполне допускалось. Да что там, даже среди вещей, отданных мне Черной Звездой, была такая туника! Правда, я до сих пор не догадалась ее надеть.

— Так, а теперь волосы. Тут все просто: почти все мужчины, за очень редким исключением, любят, когда у женщины длинные, блестящие, ухоженные волосы. Длинные, Рина, а не собранные в узел, — весело сообщила Лиа, распутывая мою прическу. — Вот, другое дело! — проговорила она, закалывая мои локоны с одной стороны резным деревянным гребнем. — Смотри.

Я долго недоверчиво разглядывала свое отражение, поворачиваясь и так, и эдак. Вроде бы почти ничего не изменилось, но девушка в зеркале казалась совершенно иной. Я задумалась, понравится ли она Иву, и так не пришла к окончательному решению, но неожиданно поняла: новое отражение гораздо лучше подходило к моему настроению последних дней. Искра нестерпимо и непривычно ярко пылала, а теперь это было заметно и снаружи…

Я долго благодарила Лиа. Клялась, что никогда никому не скажу, что я с ней разговаривала, и обещала помочь, если вдруг ей что-то понадобится, но женщина только смеялась и отмахивалась, говоря, что благодарить надо будет только тогда, когда мужчина моей мечты разглядит во мне то, чего прежде не замечал.

В Верхний дворец я вернулась, разумеется, в своем наряде, Лиа даже помогла снова собрать волосы в привычную прическу. До вечера просидела как на иголках, потом надела новую тунику, постаравшись уложить все складки в точности так, как сделала это днем моя советчица. И, кажется, получилось ничуть не хуже.

Ожидая появления Ива, я извелась совершенно. Вертелась перед зеркалом, постоянно что-то поправляя, и никак не могла успокоиться, гадая, как же он отреагирует.

— Ты уже готова? — полюбопытствовал мужчина, входя.

— Да, конечно. Как тебе? — смущенно пробормотала, потому что Ив замер у двери, глядя на меня, и прочитать выражение его лица в первый момент я не сумела.

— Что это? — коротко, очень ровным тоном спросил мужчина.

Если бы я не видела сейчас его лица, я могла бы в своем воображении окрасить эти слова любыми эмоциями — восхищением, удивлением, даже безразличием. Но, на свою беду, я смотрела на Железного регента прямо и поэтому очень быстро поняла: он в бешенстве.

Ярость Ива оказалась плотной, ощутимой. У меня перехватило дыхание от ужаса, сердце испуганно сжалось, кровь отхлынула от лица. Я думала, декатор Диз был страшен в гневе, и самым жутким моментом в своей жизни считала тот миг, когда он занес надо мной нагайку. Оказалось, все это ерунда: разозленный Железный регент гораздо хуже.

Я не могла вымолвить и слова, и непонимание происходящего лишь усиливало страх.

Почему Ив так зол?! Что я сделала не так?

— Я спрашиваю, что это такое? — Голос звякнул Железом, и я почувствовала, как перед глазами от ужаса темнеет.

В самом кошмарном сне я не могла представить, что столкнусь с этой стороной натуры Ярости Богов, испытаю на себе всю силу гнева Железного регента. Гнева, который я беспечно считала просто преувеличенным слухом, сплетней недоброжелателей.

Но, похоже, его ярость действительно способна убивать…

Я не могла сейчас двинуть и пальцем, не могла отвести взгляда от лица Ива и потому видела, как кожа его начинает отчетливо поблескивать, а сжавшиеся в булавочные головки зрачки полностью теряются на фоне стальной радужки. Он уже почти не контролировал себя от злости, и именно это подтолкнуло меня, выжало из легких остатки воздуха вместе с единственным словом. Потому что если бы я продолжила молчать, он неизбежно сорвался бы, это отчетливо читалось в сжатых губах и посеревшем — в прямом смысле — лице.

— Платье, — жалко выдавила я шепотом, шевельнув мгновенно пересохшими и онемевшими губами.

— Вот как? — выплюнул он с гневом, все же немного смиряя его. Я сумела сделать судорожный вдох, а Ив продолжил: — И с какой целью ты его надела?

— Оно ведь красивое, — выдохнула я все так же едва слышно, по-прежнему бесплодно силясь опустить взгляд. Мужчина не отпускал. — Я видела похожие там, в Нижнем дворце…

— И ты захотела быть похожей на них? — процедил Ив.

— Нет! — торопливо ответила даже прежде, чем сумела осознать вопрос. И, кажется, с ответом угадала, потому что дышать опять стало легче. Решив, что повинную голову и плаха жалеет, честность лучше других слов, и уж во всяком случае, сейчас она куда лучше молчания, я поспешно затараторила: — Я просто хотела понравиться тебе. Я видела, как ты на них смотришь, на тех девушек, которые танцевали на празднике, да и на остальных…

— Дура, — выплюнул Ив, но уже не зло, а скорее устало и обреченно.

Гнев его схлынул, как море в отлив, и я наконец смогла вдохнуть полной грудью и отвести взгляд, потому что сил смотреть мужчине в глаза больше не было. Стало уже не страшно, а горько и очень больно, как будто он все-таки ударил — со всей силы, наотмашь. Да лучше бы ударил! К горлу подкатил комок, я поняла, что уже ничего не вижу перед собой за пеленой слез, и жалобно выдохнула: