— И что, его вот так просто приняли? — полюбопытствовал я.

— Не то чтобы просто, но спокойную жизнь себе он оплатил с лихвой, поделившись прекрасным компроматом, который в свое время не успел передать хозяину. В общем-то, на новом месте он устроился неплохо. Сначала помотался по стране, но потом женился на дочке декатора седьмой милии, жил на окраине Вира, от сильных мира сего держался как можно дальше и не бедствовал. У девочки даже кое-какое наследство имеется, вполне неплохой домик. Время его потрепало, но, если верить отчету моего человека, он во вполне неплохом состоянии.

— Спасибо, — кивнул я, записав адрес.

Еще некоторое время потратив на обсуждение со мной текущих вопросов, Даор удалился. Я же остался обдумывать, к стыду своему, совсем не судьбы мира, а будущее одного-единственного старого дома.

Как распорядиться полученным от Алого Хлыста знанием, я пока не знал. Очень не хотелось давать Рине ни малейшего шанса удрать, но желание умолчать и сделать вид, будто ничего не случилось, я подавил сразу. Можно не сомневаться, что сокрытие от нее такой новости выйдет потом боком.

Вскоре я пришел к выводу, что бояться нечего. Рина учится, а тот район, в котором находится дом, очень далеко от дворца. Вряд ли она изъявит желание перебраться туда прямо сейчас. Тем более на что она будет жить? Но зато этот дом подарит ей спокойствие и уверенность в том, что она может уйти в любой момент. А иллюзия свободы — это самая лучшая клетка, которую можно придумать.

Да и о родном отце она имела право знать все, что удалось выяснить Даору.

Но — не прямо сейчас. Сейчас нужно распорядиться, чтобы в доме прибрались, немного подновили всё, по возможности привели в исходный вид. А потом можно привести дану туда, устроив небольшой приятный сюрприз. Думаю, девочке понравится.

Принятое решение и предвкушение радости моей находки позволило отпустить эти мысли и задуматься о другом. Например, о своем особенном отношении к этой девочке и его причинах. Конечно, можно было списать все на душевную болезнь, но в голове засела еще одна мысль, несколько дней назад зароненная туда моим видением. Может быть, все это неспроста? О силе данов я знал много, но далеко не все, мог что-то и упустить. Следовало бы, конечно, навести справки сразу, но вспомнил я об этом только сейчас.

Вариантов, к кому пойти с таким вопросом, имелось немного, и я направился в покои Халы.

Конечно, можно было послать за Пустой Клеткой слугу, но лучше прогуляться самому. Читающий в душах очень не любил, когда его беспокоили в первой половине дня, хотя вставал обычно рано, да и мою компанию он выносил с трудом. Не слишком-то умно, нарушая эти два пункта, еще и вытаскивать Халу из его норы. Нет, он не обидится смертельно и не уйдет, хлопнув дверью, но Пустая Клетка относился к числу людей, которых я безоговорочно уважал и не желал лишний раз беспокоить.

Под дверью покоев дана пришлось проторчать с полминуты, пока хозяин не отпер дверь. Хала хмуро глянул на меня исподлобья, тыльной стороной ладони утер лоб, на который с мокрых волос сбегала вода, и открыл шире, кивком предлагая войти.

Одетый в одно только намотанное вокруг бедер полотенце, Пустая Клетка выглядел особенно тщедушным. При желании можно было посчитать не только ребра, но и позвонки.

— Если день начинается с железяки, я даже знать не хочу, чем он закончится, — проворчал дан. — Садись, мой дар Смотрящего,[33] и рассказывай, что тебе от меня так срочно понадобилось.

— Рина, — коротко ответил я. — Вернее, мое отношение к ней. Меня успокаивает ее голос и свет ее Искры и кажется, будто болезнь отступает. Я не понимаю, почему она так на меня действует. Подумал, может быть, есть какая-то особенность дара данов, о которой я не знаю и которая способна подобное объяснить?

— Если бы я не знал и не видел тебя, я бы сказал, что это любовь, — усмехнулся Хала. Под пристальным взглядом дана я, как и прочие смертные, ощущал себя неуютно, но глаз не отводил и старался держаться спокойно. — Но то, что я вижу, больше похоже на болезненную зависимость или одержимость, просто пока достаточно легкую. Будет ли чувство углубляться, почему оно вообще появилось — я, уж извини, не знаю. Может, все дело в твоей болезни, а может, в чем-то еще, не возьмусь гадать. Когда дело касается тебя, я не могу ни за что поручиться: слишком уникальный случай, даже без учета болезни.

— Ясно, — медленно кивнул я. Что ж, этого можно было ожидать, я изначально не рассчитывал на подробный ответ.

— Ив, отпустил бы ты девочку, — вздохнул Хала, устало разглядывая меня. — Пока не сломал ей жизнь.

— Я просил у тебя ответа, а не совета, — холодно возразил я ему.

— Ты знаешь, что девочка в тебя влюблена? — прозвучал от прохода, ведущего в соседнюю комнату, женский голос. Я вскинул взгляд и обнаружил Ину Пастушью Свирель, стоявшую там, прислонившись к стене. Дана была небрежно и явно наспех закутана в тунику, волосы ее свободно рассыпались по плечам.

— Нет. Но это можно было предположить. Не самый лучший вариант, но он тоже неплох, — проговорил я спокойно.

— Оставь девочку в покое, — горячо проговорила Ина, глядя на меня не то с ненавистью, не то с надеждой. — Несчастную любовь она легко переживет, но не твою одержимость. В чем она виновата? Не поговоришь с ней ты, поговорю я!

— Ина! — предупреждающе окликнул Пустая Клетка.

— Готова заплатить за это своей жизнью? — спросил я, с интересом разглядывая дану. — Дерзай.

— Неужели тебе совсем ее не жалко? — пробормотала Пастушья Свирель. Под моим взглядом она мертвенно побледнела, в глазах читался страх, но упрямство оказалось сильнее.

— Нет, — ответил коротко и поднялся с кресла. — Это все, что ты хотела сказать?

— У тебя вообще есть сердце, или там кусок ржавого железа? — выдохнула женщина, качнув головой.

— Полагаю, вопрос риторический и это означает «да», — прокомментировал я со смешком и склонил голову, обращаясь уже к Хале: — Прошу прощения за беспокойство в неурочный час.