пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицом к лицу». И на этом фоне мы можем вернуться к Одиссее, 6: 329, где Афина Паллада не являлась Одиссею, потому что опасалась «мощного дяди» (Посейдона), который упорствовал гнать Одиссея.

Когда персонажи эпоса или сказания выполняют важное дело, их сопровождают боги. Одиссея, 21: 196, 201 утверждает, что Одиссей мог вернуться на Итаку только «демоном вдруг приведенный каким» (21: 196) или «царь наш Зевес, о когда бы на наши молитвы ты отдал нам Одиссея!» (21: 201). Подобным образом Беллерофонт достиг Ликии «под счастливым покровом бессмертных» (Илиада, 6: 171). Обратим внимание на Исход, 23: 20: «Вот, Я посылаю перед тобою Ангела Моего охранить тебя на пути и ввести тебя в то место, которое Я приготовил»; и Числа, 20:16: «И воззвали мы к Господу, и услышал Он голос наш, и послал Ангела и вывел нас из Египта».

Боги под видом странников могут посещать города, чтобы проследить, жестокие ли там люди или справедливые (Одиссея, 17: 483–487). Еврейская легенда воплощает ту же самую мысль; сравните Бытие, 18: 20, которое сообщает: «И сказал Господь: вопль Содомский и Гоморрский, велик он, и грех их, тяжел он весьма. Сойду и посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них, восходящий ко Мне, или нет; узнаю» (это, кстати, иллюстрирует факт, что боги не всегда были всеведущими, но могли, совсем как люди, расследовать ситуации лично на месте для того, чтобы проверить сообщения).

Было бы ошибочным считать, что истории о пребывании богов среди людей — обязательно выдумки или галлюцинации. До сих пор существует общества, в которых посторонние люди, которые ведут себя определенным образом, считаются богоподобными. (Например, после пребывания русского ученого Н. Миклухо-Маклая на острове Новая Гвинея (в 1871–1872, 1874 и 1876–1877 гг.) среди папуасов возник его культ. — Ред.) Когда странники кажутся богоподобными, они вселяют страх, который предшествует пожертвованиям. В Одиссее, 16: 181–185 говорится, что Телемаху Одиссей показался «одним из богов, владык беспредельного неба». В Книге Судей (13: 3–11) Ангел Господень говорит бесплодной женщине, что она забеременеет и выносит сына, который спасет свой народ.

Атрибуты отдельных богов в любом пантеоне часто имеют параллели в другом пантеоне. Посейдон говорит, что построил стены Трои (Илиада, 21: 446–447). Так же как «и заложены стены не семью ль мудрецами?» — стены Урука в самом конце эпоса о Гильгамеше («о все видавшем»). Посейдон также выделяется как бог, который преследовал Одиссея (Одиссея, 1: 20: «Посейдон лишь единый упорствовал гнать Одиссея»); сравните с Эллилем, который единственным из богов был недоволен спасением Утнапишти от потопа (Эпос о Гильгамеше, Таблица XI). Посейдон ненавидел Одиссея за то, что тот ослепил сына Посейдона циклопа Полифема. Посейдон не может убить Одиссея, но заставляет его странствовать вдали от дома (Одиссея, 1: 74–75): такая судьба хуже, чем смерть, — так считал не только Гомер, но и многие другие творцы легенд Ближнего Востока, включая Египет и Израиль.

Река в стране феаков персонифицирована как божество в Одиссее, 5: 445–450. В Кодексе Хаммурапи Река, в которой производились ордалии (так называемый «суд божий» — в данном случае в воде; подобные испытания могли проводиться также огнем), персонифицируется как божество. В Угарите «Море» Ям персонифицируется и как бог, и как властитель.

Гефест представляет для нас особый интерес, потому что его коллега в Угарите (то есть Котар-и-Хасис) является выходцем из Кафтора (Крита), так же как и Гефест имеет связи с критской Идой. Оба бога связаны с огнем. У Гомера огонь может называться «пламенем Гефеста». Особый характер этого огня лучше всего выражен в Илиаде, 21: 331–376, где именно Гефесту поручается нейтрализовать наступающую реку Ксанф огнем. В Угарите дворец Ваала завершается строительством после недели специального обжига, предпринятого Котар-и-Хасисом. Сравним действие огня в Исходе, 32: 24 (когда по наущению Аарона из унесенного из Египта золота евреи сделали себе золотого тельца, которому хотели молиться, за что «народ необузданный» был наказан — люди Моисея перебили около трех тысяч человек. Исх., 32: 27–28).

То, что Гефест и Котар-и-Хасис изображаются умельцами, создающими прекрасное оружие, украшения и мебель, не удивительно, а обусловливается их ролью в пантеоне богов. Однако стоит отметить, что оба являются архитекторами и строителями дворцов для богов. Так, Илиада, 20: 10–12 сообщает, что Гефест соорудил дом Зевса на Олимпе с «переходами блестящими». Одна из главных сцен в угаритской мифологии — планирование и сооружение Котар-и-Хасисом дворца Ваала на Сафоне из кедровых бревен, покрытых металлом.

Гарпии Гомера — это духи бури, которые могут брать людей, не оставляя после себя никаких вестей (Одиссея, 1: 241). Мы даже можем сравнить кульминационное несчастье, которое обрушилось на семью Иова в Иове, 1: 19: «И вот большой ветер пришел от пустыни, и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе». Различие между тем, что никто не приносит вестей, и только одним спасшимся, чтобы донести эту историю, — не столь непреодолимый барьер между гомеровскими духами бури и ветром из пустыни евреев.

На всем древнем Ближнем Востоке, как мы наблюдали ранее, два божественных имени часто соединяют в одно, в рассматриваемом случае это Амон-Ра. Яхве-Элохим — еврейский случай. Угарит полон примеров, иногда бессоюзных (например, Кадиш-Амрар), более часто с соединением (например, Кадиш-и-Амрар, Котар-и-Хасис и т. д.). У Гомера мы можем отметить Смерть и Судьбу («Кто между нами двумя судьбой обречен на погибель» (Илиада, 3: 101). Мощь и Сила встречается у Гесиода (Теогония, 385) и повторяется как одна из драматических персон в «Прометее прикованном». Другие примеры — Страх и Ужас (Теогония, 934) и Сон и Смерть (Теогония, 758), хотя каждые из них изображены как ужасные боги (во множественном числе). Такие сочетания в угаритском иногда рассматриваются как грамматическое единственное число, а иногда дуалистически. Геродот (8: 111) рассказывает о сатирическом вмешательстве божественных Убеждения и Необходимости в конфликт Фемистокла и Андрианов, у которых Фемистокл хотел забрать деньги, но столкнулся с отказом из-за их божественной Бедности и Импотенции.

Гомеровские боги (как и герои, которые верят в них) часто разъезжают в колесницах с впряженными в них лошадьми. (Следует помнить, что конские колесницы были введены индоевропейскими завоевателями, проникшими на Ближний Восток с Балканского полуострова после 2000 г. до н. э.) Угаритские боги, однако, довольно часто ездили на ослах, за одним исключением: Рефаим (или тени мертвых), которые правили конскими колесницами. Загробная жизнь была для аристократии, даже несмотря на то, что единственное общество на земле, достойное