– Джейсон, прекратите! – взмолилась она. – Вам вовсе нехочется поцеловать меня. Когда вы трезвы, я даже почти не нравлюсь вам.

Он ухмыльнулся.

– Да вы нравитесь мне, как никто! – горько прошептал он,затем притянул ее голову вплотную к своему лицу и впился в ее губытребовательным жгучим поцелуем.

Виктория в ужасе схватила его за плечи и сильно толкнула,чтобы высвободиться. Джейсон тут же запустил пальцы в ее густые волосы и рванулих.

– Не делайте так! – сквозь стиснутые зубы выговорил он. –Мне больно.

– А вы делаете больно мне, – задыхаясь, произнесла она. –Отпустите!

– Не могу, – хрипло прошептал он, но выпустил волосы, и егодлинные пальцы вновь легли на ее затылок, а гипнотизирующие зеленые глазауставились на нее. И так, как будто из него под пыткой вырвали признание, он,запинаясь, сказал:

– Десятки раз я пытался отпустить вас, Виктория, но так и несмог.

И пока Виктория приходила в себя от этого невероятногозаявления, Джейсон нагнул ее голову к себе и запечатлел на ее губах бесконечныйпоцелуй, от которого у нее перехватило дыхание. Его губы впивались в ее рот снежной, голодной тоской, вкушали сладость ее губ и вопрошающе ласкали их, какесли бы требовали от нее чего-то большего.

Что-то в глубине ее души отозвалось на его отчаянноеодиночество, и она беспомощно ответила на его поцелуй. В ту же минуту его языкзаскользил по ее губам, и они раскрылись для долгого и страстного поцелуя.

Волна нашла неведомые доселе чувства охватили ее, и влихорадке смутного желания она робко коснулась своим языком его губ. Реакцияпоследовала незамедлительно: он застонал и, обхватив здоровой рукой за талию,до боли прижал се к своей груди.

Не прошло и вечности, как он оторвал губы от ее рта и началцеловать ее горячие щеки, подбородок, скулы. Затем неожиданно замер.

Ощущение реальности происходящего постепенно возвращалось кВиктории, и вместе с ним пришел ужас: она так бесстыдно ведет себя! Ее щекаприжималась к его широкой груди, она полулежала на нем, как.., как настоящаяраспутница!

Содрогаясь в душе, Виктория заставила себя поднять голову,не сомневаясь, что встретит его триумфальный и презрительный взгляд, – и этобыло бы именно то, чего она заслуживала.

– Боже мой, – хрипло прошептал Джейсон; его зеленые глазагорели как уголья. Когда он поднял руку, она инстинктивно отшатнулась, новместо того чтобы оттолкнуть ее, он положил ладонь на ее пылающую щеку и нежнопровел по тонко очерченной скуле. Не понимая, она всматривалась в его полныестрасти глаза.

– Ваше имя не идет вам, – задумчиво прошептал он. –«Виктория» – слишком длинно и холодно для такого изящного пылкого создания.

Будто загипнотизированная его горящим взглядом и нежнымголосом, девушка сглотнула комок и проговорила:

– Родители звали меня Тори.

– Тори, – повторил он улыбаясь. – Это имя мне нравится – онопрекрасно подходит вам. – Джейсон не отрывал от ее лица пристального взгляда,продолжая поглаживать се плечи и руки. – Мне также нравится, как ваши волосысияют на солнце, когда вы отъезжаете в экипаже с Кэролайн Коллингвуд, –продолжал он. – Мне нравится слушать ваш смех. Нравится блеск глаз, когда высердитесь… А знаете, что еще мне нравится? – спросил он, смыкая сонные глаза.

Виктория покачала головой, завороженная его голосом инежностью речи.

С закрытыми глазами и улыбкой на губах он пробормотал:

– Больше всего.., мне нравится, как вы накидываете на себяпеньюар, который сейчас на вас…

Виктория оскорбленно отпрянула, и его рука безвольно упалана подушку. Он крепко спал.

Округлившимися от изумления глазами она смотрела на него, незная, что думать и как к этому отнестись. Поистине он был удивительновысокомерным, смелым… Гнев, который она попыталась вызвать в себе, никак непробуждался, и она, глядя на спящего грозного лорда Филдинга, не могла сдержатьулыбки. Жесткие черты его лица во сне смягчились, и без обычной циничнойухмылки на губах он выглядел уязвимым, в нем даже появилось что-томальчишеское.

Она улыбнулась еще нежнее, заметив, какие у него невероятногустые ресницы – длинные и «колосистые», – любая девушка была бы не прочь иметьтакие. Рассматривая его, она задала себе вопрос, каким он был в детстве.Наверняка не таким, как сейчас: сухим, властным и недоступным.

– Эндрю разрушил все мои девичьи мечты, – подумала она вслух.– Интересно, кто разрушил ваши?

Он повернул голову, и прядь волнистых темных волос упала емуна лоб. С каким-то странным материнским чувством и отчасти из озорства Викторияпротянула руку и кончиками пальцев откинула непослушную прядь со лба.

– Выдам вам один секрет, – призналась она, зная, что он неслышит ее. – Вы тоже нравитесь мне, Джейсон.

В коридоре щелкнула закрывшаяся дверь, и Виктория, чувствуясебя виноватой, вскочила, поправила халат и пригладила, волосы. Но когда онавыглянула, там уже никого не было.

Когда Виктория спустилась в столовую на завтрак, к ееогромному удивлению, дядя Чарльз уже сидел за столом и выглядел беспредельносчастливым.

– Вы, как всегда, прелестны, – сказал он, весь сияя,поднявшись и помогая ей сесть.

– А вы, дядя Чарльз, сегодня выглядите даже лучше, чемобычно, – ответствовала она с улыбкой, наливая чаю и добавив молока.

– Никогда и не чувствовал себя лучше, – весело заявил он. –Скажите, как поживает Джейсон? Виктория уронила ложку.

– Я слышал, – спокойно пояснил герцог, – как он шел раноутром через залу, до меня донесся также и ваш голос. Мне показалось, – Чарльзсделал деликатную паузу, – что он был чуть-чуть навеселе. Не так ли?

Виктория бодро кивнула:

– Пьян в стельку!

Оставив это заявление без комментариев, герцог продолжил:

– Нортроп сообщил мне, что час назад заезжал ваш другУилтшир, настойчиво справлявшийся о здоровье Джейсона. – Чарльз бросил на неевеселый многозначительный взгляд. – Мне показалось, Уилтшир считает, что раноутром маркиз стрелялся на дуэли и был ранен.

Виктория поняла, что бесполезно пытаться что-то утаивать отнего. Она, посмеиваясь, кивнула:

– Если верить тому, что сказал мне Джейсон, он стрелялся слордом Уилтширом из-за того, что тот назвал меня английской деревенщиной.