"Наверное, дядя Чарльз разболелся», – подумала девушка,откинув одеяло и вскочив с постели. Она бросилась к двери и распахнула ее.

– Джейсон! – охнула Виктория, и у нее упало сердце:

Джейсон стоял, тяжело привалившись к стене, его левая рукабыла забинтована. – Что случилось? – выдохнула она, но тут же опомнилась; – Неважно! Не нужно разговаривать. Сейчас я позову людей. – Она было повернулась,но он поразительно ловко для своего состояния перехватил ее руку и удержал; наего лице играла плутоватая улыбка.

– Я хочу, чтобы вы помогли мне, – сказал Филдинг и положилей на плечо правую руку, отчего она чуть не присела.

– Отведите меня в мою комнату, Виктория, – попросил он, струдом произнося слова.

– А где она? – прошептала девушка, когда они заковыляливдоль коридора.

– Неужели вы не знаете? – ехидно заметил он. – Зато я знаю,где находится ваша.

– И что из этого? – недоумевая, ответила она, пытаясьпоудобнее подхватить его.

– Ничего, – согласился он и остановился перед следующейдверью. Виктория открыла ее и помогла ему войти.

Напротив распахнулась другая дверь, и в проеме появилсявзволнованный Чарльз Филдинг, натягивавший на себя шелковый халат. Он успелнатянуть только один рукав, когда Джейсон, ухмыльнувшись, сказал:

– А теперь, мал-ленькая графиня, проводите меня в постель.

Виктория обратила внимание на то, как странно он запинается;ей даже показалось, что в его голосе слышатся какие-то игривые нотки, но онаотнесла эти странности на счет его состояния или, возможно, значительной потерикрови.

Когда они добрались до большой кровати с четырьмя стойкамипо углам, он убрал руку с плеча девушки и послушно подождал, пока онаоткидывала одеяло; потом уселся и с глуповатой ухмылкой воззрился на нее.

Виктория, скрывая тревогу, посмотрела на него и ласковымпрофессиональным тоном, перенятым у своего отца, сказала:

– Вы можете объяснить, что с вами произошло?

– Конечно! – обиженно ответил Джейсон. – Я же не слабоумный.

– Так что же все-таки случилось? – повторила она, когда онтак и не стал отвечать на вопрос.

– Помогите снять сапоги. Она заколебалась:

– Думаю, нужно позвать Нортропа.

– Ну ладно, тогда Бог с ними, с сапогами, – великодушнорешил он и с этими словами улегся на постель, беззаботно скрестив ноги натемно-бордовом одеяле. – Сядьте рядом и дайте мне руку.

– Не говорите чепухи.

Он укоризненно взглянул на нее.

– Вам следовало бы быть мягче со мной, Виктория. В концеконцов, меня ранили на дуэли, где отстаивалась ваша честь. – Он потянулся к нейи взял ее руку в свою.

Ужаснувшись упоминанию о дуэли, девушка подчинилась и селарядом.

– О мой Бог.., дуэль! Но почему? – Она вгляделась в егобледное лицо, увидела его вызывающую усмешку и задумалась. По какой же причинеон стрелялся из-за нее? – Пожалуйста, объясните, почему произошла дуэль? –умоляюще попросила она.

Филдинг ухмыльнулся:

– Потому что Уилтшир назвал вас английской деревенщиной.

– Как-как? Джейсон, – озабоченно спросила она, – вы,наверное, потеряли много крови?

– Всю до капельки! – гордо заявил он. – А вам жаль меня?

– Очень, – машинально ответила она. – А теперь попытайтесьобъяснить все внятно. Значит, Уилтшир стрелял в вас потому…

Джейсон презрительно фыркнул:

– Уилтшир не стрелял в меня. Он не попал бы и в каменнуюстенку на расстоянии двух шагов. В меня выстрелило дерево.

Потянувшись к Виктории, он взял ее изумленное лицо в ладони,привлек ее ближе к себе, и его голос понизился до шепота.

– Знаете ли вы, как красивы? – хрипло сказал он, и на этотраз ей прямо в лицо дохнуло едким запахом виски.

– Да вы пьяны! – отпрянула она.

– Уг-гу… – запинаясь, добродушно признался он. – Мал-лостьпокутили с в-вашим приятелем де Салем.

– Бог ты мой! – ахнула девушка. – И он был там? Джейсонкивнул, но на этот раз молча, зачарованно разглядывая ее. Чудесные волосыниспадали на плечи подобно беспорядочной массе расплавленного золота, обрамляялицо потрясающей красоты. Ее кожа была гладкой и белой, как алебастр, бровиизящно изогнуты, ресницы густы и на концах чуть загибались вверх. Глаза неуступали цветом и блеском большим светящимся сапфирам, когда она обеспокоенновсматривалась в его лицо, пытаясь оценить его состояние. В каждой ее черточкепроглядывали гордость и мужество, начиная от высоких скул и упрямого маленькогоноса до небольшого подбородка с крошечной очаровательной ямочкой в центре. Ногубы были нежные и мягкие, как и груди, вздымавшиеся на уровне его глаз и чутьвыступавшие за край корсажа ее отороченной кружевами шелковой сорочки. Онибудто напрашивались на прикосновение. Но сначала ему хотелось почувствоватьвкус ее губ… Он крепче сжал ее плечо и привлек к себе.

– Лорд Филдинг! – предупреждающе воскликнула она, пытаясьотпрянуть.

– Только что вы называли меня Джейсоном, я не могослышаться.

– Я оговорилась, – в отчаянии сказала Виктория. Его губыдрогнули в неясной улыбке.

– Тогда давайте сделаем еще одну ошибку. – Его пальцыскользнули к ее затылку, и он потянул ее голову к себе.

– Пожалуйста, не надо, – умоляла Виктория, но их губынеумолимо сближались. – Не заставляйте меня драться с вами, я могу ненарокомзадеть вашу больную руку.

Нажим на ее затылок чуть ослаб, но не настолько, чтобы онамогла встать. Джейсон, не выпуская, в задумчивом молчании продолжалразглядывать ее.

Виктория терпеливо ждала, понимая, что он не в себе из-запотери крови, боли и приличной дозы алкоголя. Ни на минуту ей не пришло вголову, что он жаждет ее, и потому она смотрела на него, чуть забавляясь.

– Целовал ли вас кто-нибудь когда-либо по-настоящему, помимостарины Арнольда? – задумчиво спросил Джейсон.

– Его зовут Эндрю, – чуть не рассмеявшись, поправила она.

– Знаете ли вы, что не все мужчины целуются одинаково?

– Неужели? И сколько же мужчин вы перецеловали? Улыбкатронула его чувственные губы.

– Подвиньтесь ко мне, – хрипло потребовал он, снова мягкопотянув ее к себе. Виктория запаниковала.