– А хоть бы и так, кхе-кхе, – ответила рыбина голосом лешего, – неужто, не по нраву тебе здесь, девонька?

– Шутите всё, дедушка леший, – Полина улыбнулась кряжистому старичку, поджидающему её у берега. – Мне к мужу моему нужно. Как он там без меня будет? Да и я без него никак, – вздохнув, добавила она.

– К мужу, говоришь? К мужу да, нужно, ждёт тебя твой ненаглядный, чай, бесноваться скоро начнёт. А оно нам надо? И отсюда ведь вытащит, знаю я таких. Так и быть, отдавай мою рыбку и беги к мужу своему. Начинаются ваши удачные дни, – загадочно добавил он.

– Спасибо, дедушка леший! – девушка вручила старику призовую рыбину и побежала к открывшейся в лесной чаще тропке.

– Стой, бесстыдница! Платье-то хоть надень!

Полина ойкнула и вернулась к лежащим на берегу рубашке и ботиночкам. Быстро натянула на себя нехитрые одёжки и, ещё раз поблагодарив водяного и лешего, побежала вперёд.

Заканчивался ли зачарованный лес, или виновен в том был предрассветный час, но становилось заметно темнее и холоднее. Хорошо, что тропа лешего не позволяла сбиться с пути. Правда, от холода приходилось спасаться только скоростью. Но вот уже всё заметнее стали кусты и деревья, по правую руку стало светлеть небо. Скоро рассвет. С восходом солнца деревья стали редеть, появлялись большие просветы. Что же дальше? И вдруг. Что это? Впереди замелькала полосатая тень.

– Норт, – глупые слёзы ручьём бежали по щекам.

Ну чего плакать? Всё хорошо. Огромный тигр в несколько прыжков подскочил к Лине, на самом последнем шаге смазанным движением превращаясь в человека в парчовом плаще. Такого родного, такого любимого, такого единственного. В её Норта. Он подхватил жену на руки, крепко-крепко прижал к груди и, не сказав ни слова, закружился с ней между деревьями.

– Норт, как хорошо, что ты меня нашёл. Я так скучала без тебя, любимый!

– Никогда, никогда, никогда больше не отпущу тебя!

Лина развернулась и обхватила мужа обеими ногами.

– А что, ваше сиятельство, – шептала она, задрав голову и подставляя шею и грудь горячим поцелуям, – закон предписывает верховному князю щеголять только в этой дурацкой мантии? Совсем-совсем без одежды?

– Она появляется на мне после обращения. Негоже верховному князю щеголять перед подданными голышом, даже если он обернулся второпях.

– Очень удобная мантия, скажу я вам, с мехом внутри. На ней, наверное, так удобно… лежать, – и Лина поёрзала по животу мужа, стараясь опуститься ниже, туда, где её уже поджидали. А я и не ваша подданная, я ваша жена, передо мной можно и голышом.

– Да? – и Норт, срывая непослушные застёжки, сбросил драгоценное одеяние на землю, мягко укладывая поверх него жену.

***

Герцогиню Гори и её дочь, так и оставшуюся навсегда в облике старшей сестры, нашли только через несколько дней. Исхудавших, в чужом изодранном тряпье, и навсегда лишённых ведьмовской силы. Ведьмин круг не прощает подлости и обмана.

Кортен, лишившийся звания принца, но не переставший быть наследником княжества Рагаст, долго не мог набраться смелости, чтобы сообщить Росинке, что он не смеет делить ложе с женщиной, как две капли воды похожей на жену верховного князя, к тому же, не способной зачать и выносить дитя. Но, к его облегчению, она сама просила его позволения удалиться в храм, для того, чтобы в тиши и уединении предаваться размышлениям и любимому делу. С тех пор, каждый год к самой длинной ночи в году, оттуда в замок Райден и замок Рагаст присылали по яркому гобелену. На одних резвились пухлые карапузы, на других росли диковинные цветы или отражала синее небо зеркальная гладь диковинного озера.

Мать же её, не найдя в себе силы жить дальше, тихо угасала, с каждым днём всё дальше и дальше удаляясь в свой мир грёз, где она была самой могущественной ведьмой. Домочадцы не разубеждали её в этом. Никому уже не могли принести вреда её безобидные фантазии.

{девять месяцев спустя}

– Как же так? А вдруг родится доченька? Кто её будет охранять от этих охламонов? Знаю я их! Только и ждут, как бы самую сильную ведьму себе заиметь! Спрятать! И тебя и доченьку спрятать! Так, чтобы никто не нашёл. Вон, как зыркают! – верховный князь беспокойно выглянул в окно. Во дворе тренировались мальчишки – присланные к его двору сыновья ошеконской знати.

– Норт! Малыш ещё не родился, а ты уже женихов отгоняешь! Хорошие же мальчики! – успокаивала княгиня Райден своего мужа, беспокойно бегающего по спальне.

– Хорошие, не буду спорить, родная, – Норт подошёл к полулежащей на подушках жене и, осторожно убрав её руку с живота, приложил к нему своё ухо. – Пнули! Меня, самого верховного князя, только что пнули ногой!

– Ну вот, хоть кто-то осмелился перечить тебе.

– Наина тоже частенько ругает меня по старой памяти, – пожаловался князь.

– Значит, не прав, вот и ругает тебя нянюшка по старой памяти.

– Любимая, как же хорошо, что вы у меня есть! Как же я вас люблю!

– Опять он здесь! – в спальню ворвалась Наина, подхватила салфетку с подноса, стоявшего на столике, и хлопнула ею по широкой мужской спине. – Законы не подписаны, мальчишки не тренированы, послы не приняты, а он в спальне жены околачивается!

– Няня! Законы я подписал утром, мальчишки тренируются с отцом во дворе, послы прибудут только завтра.

– А коней кто выгуляет?!

– Дожили! Верховный князь коней выгуливает, – пожаловался Норт жене.

– Кони тоже не простые, самой верховной княгине принадлежат! – привела неопровержимый довод Наина.

– Я пойду, пожалуй, хорошо? – обратился князь к жене. – Уж ночью эта ведьма точно не посмеет меня выгнать из нашей спальни, любимая.

Полина с улыбкой поцеловала подставленную щёку.

– Как же хорошо, что вы согласились вернуться к нам нянюшка. Что бы я без вас сейчас делала? Спасибо!

– Сколько можно благодарить! – поворчала для виду Наина. – Прикипела я сердцем к замку этому и к малышу Норту. Пусть и верховный князь, а для меня всё одно – малыш. И ваших малышей кто-то ж поднимать должен. Хоть и будешь хорошей матерью, но и обязанностей у тебя не счесть, княгинюшка.

– Нянюшка. А почему вы, такая сильная ведьма, и были так долго в услужении?

Наина вздохнула.

– Ах, всё одно, выговориться перед кем-то нужно!

И начала свой печальный рассказ.

– Глупость я совершила по молодости. Большую глупость. Угробила из ревности младенчика в материнской утробе. Да-да, не смотри на меня так! Ведьмы тоже могут одного мужика делить! Не меня тот князь выбрал. А младенчику тому судьба не мной была уготована. Вот и держала я ответ перед кругом. Оставили меня ведьмы так же на той поляне. Но не сгинула я в зачарованном лесу, как хотела поначалу. Подняла амулет, что на земле нашла, надела его на себя и сказала: «Принимаю наказание. Готова нести службу!» Сплела венок из незабудок, на месте того амулета выросших, и пошла. Как будто кто вёл меня. Смутно помню. Прошла лес, дорогу, в замок зашла, и охрана меня встретили, как так и нужно было. А в замке роды. Тяжёлые, скажу я тебе, роды были у княгини. Большой был наш Нортушка, уже тогда большой. Приняла я его. А он такой хорошенький-хорошенький, сиротинушка, без матери остался. «Какое ж это наказание, – решила я, – это благословение». Так и осталась я при нём. Поначалу всё знака ждала, когда же оно закончится, моё наказание. А потом, когда амулет смогла снять, поняла, что никуда не хочу уходить. В школе ведьм, где я учила молодых ведьмочек ведовству, без меня прекрасно обходились. Дома… никто не ждёт.