Итак, сумма была фантастической. Именно поэтому он неполенился вылететь в Москву, откуда позвонил Маше и потребовал, чтобы онанемедленно приехала к нему. Маша, очевидно, была внутренне готова к такомуповороту в своей судьбе. Разругавшись с мужем, она улетела в Москву к Хорькову.Когда знаешь, что у тебя есть надежное обеспечение, как-то решительнее испокойнее идешь на конфликт.

Вдвоем они тщательно продумали все детали предстоящей операции.Маша предложила привлечь к ней заместителя начальника службы безопасности. Поее словам, он был безумно в нее влюблен и готов ради нее на все. После этогоХорьков дважды встречался с ним, обговаривая все детали. О том, что надоустранить свидетелей, первой заговорила сама Маша. Она твердо и спокойнообъяснила мужчинам, что нельзя доверять ни такому шалопаю, как Эрик Глинштейн,ни такому размазне, как ее муж. Она все время употребляла именно это слово:«размазня». Очевидно, она не только не любила, но и совсем не уважала своегомужа. Все было обговорено, и все было решено. Потом Хорьков с Машей уехали вФинляндию.

Десятого июня груз был вывезен. Все прошло гладко и дальшеразвивалось по разработанному ими плану. Одиннадцатого июня автомобиль с двумямолодыми учеными свалился в овраг и загорелся. Маша выехала на похороны истояла у гроба бледная от волнения. Ее глаза были полны слез; она казаласьвоплощением скорби. Вернувшись с похорон, она поразила даже Хорькова. В ту ночьона была столь страстна и столь дерзка, как никогда раньше, словно смерть мужаокончательно освободила ее от всех условностей. Эта была незабываемая ночь идля Хорькова. Он понял, что отныне связан с Машей навсегда. Ребенка она обычнооставляла у матери, чтобы он ей не мешал. Казалось, все вдет так, как они изадумали.

Несколько дней назад груз должен был пройти границу. Хорьковсам звонил всем, требуя точной проверки. Он не сомневался, что груз прибудетнормально и его можно будет сразу отправлять в Данию, откуда его перегрузят вящики и переправят дальше — в Германию и Францию. Но неожиданно все получилосьиначе. До места назначения дошел только один ящик. Второго в вагоне неоказалось. Сопровождавший грузы человек из его боевиков ничего не могобъяснить. Даже итальянец, который пересек границу вместе с этим проклятымгрузом, и тот ничего не знал. Ясно было лишь, что произошло невероятное. И одиниз людей Сирийца похитил ящик. Это было неправдоподобно, невозможно, немыслимо,но это случилось, и они начали поиск исчезнвшего Сухарева по всей стране.

Первый ящик благополучно достиг Дании и был перегружен дляотправки в Германию и дальше. Второго ящика нигде не могли найти. Рассерженныйсиньор Ревелли звонил в Хельсинки по двадцать раз в день. И еще по стольку жераз сам Хорьков звонил Законнику в Санкт-Петербург, требуя немедленно найтиящик.

К этому времени он уже знал, что все причастные к похищениюгруза были жестоко наказаны. Погибли Сириец и его боевики, застрелился Сухарев,но груза по-прежнему не было. Наконец появилось это сообщение об облученномСухареве. И Сергей Хорьков понял, что случилось самое, страшное, что толькомогло. Груз исчез окончательно, и найти его теперь нет никакой возможности.Следовало исходить из того непреложного факта, что итальянцы захотят получитьполовину своих денег, переведенных ему в качестве оплаты за эти ящики. Деньгипридется возвращать, да еще и платить колоссальную неустойку, как былоусловлено в случае нарушения договора. Плюс выслушивать постоянные упрекисиньора Ревелли.

Рассудив, что это слишком большая плата за неприятности,Хорьков решил продать свой дом в Хельсинки и переехать на постоянное местожительства в Россию. Он был убежден, что там его итальянцы не посмеютпотревожить. В конце концов, он и так сделал почти невозможное, сумел обеспечитьим доставку одного ящика.

Четырнадцатого августа он вернулся из Хельсинки в Москву,заказав два билета первого класса для себя и Маши. В аэропорту их уже встречалаобычная когорта его охранников и телохранителей. А его длинноногая секретаршасразу сообщила ему о том, что в Москву уже трижды звонил синьор Ревелли. Нужнобыло набраться смелости и поговорить с ним. Хорьков решил сделать это неоткладывая. Именно поэтому он позвонил своему итальянскому компаньону прямо из«Мерседеса», который на полной скорости мчался домой. Маша сидела рядом, глядяв окно. Она уже знала, что операция удалась лишь наполовину и из двух ящиковдошел только один.

Напротив, на просторном сиденье лимузина, сидела секретарша,хорошо знавшая английский язык. Хорьков попросил ее позвонить Ревелли. Когдатот ответил, он обменялся с ним парой-другой расхожих слов, которые знал, ипередал телефон секретарше.

— Мистер Ревелли спрашивает, когда прибудетгруз? — сказала девушка, взглянув на шефа голубыми глазами. Сидевшая рядомМаша повернула голову.

— Скажи, что груз исчез, — пояснил Хорьков.

— Он просит объяснений, — озадаченно произнесласекретарша.

— Каких объяснений? — разозлился Хорьков. —Передай, что в нашем деле всякое случается. Один ящик дошел до местаназначения, вот и хорошо. Это и так очень неплохо.

Девушка перевела, а потом выслушала Ревелли и сказала:

— Он говорит, что это плохо. Он спрашивает, где второйящик?

— Тупой сукин сын, — не выдержав, выругалсяХорьков. — Объясни ему, что нет ящика. Его нет. Ты поняла? Так и объясни.

Она снова перевела и снова услышала какой-то ответ, послечего испуганно взглянула на Хорькова.

— Он ругается. Спрашивает, где деньги?

— Какие деньги? — разозлился, в свою очередь,Хорьков. — Они заплатили ровно половину, и я им послал половину груза.Значит, мы с ним в расчете. Так ему и передай. Скажи, что на остальную половинуденег я не претендую. А он пусть не ищет второй ящик. И мы будем в расчете.

— Нет, — через некоторое время сказаладевушка, — он с этим не согласен.

— А я чихал на его согласие, — разозлилсяХорьков. — Скажи, что груза нет и я ничего не могу сделать.

— Он просит заплатить штраф. Ругается, говорит, что выего сильно подвели.

— Скажи, что он кретин. Что его никто не подводил. Чтоэто форс-мажорные обстоятельства. Что никто не виноват. Скажи — произошланакладка на границе.

Секретарша все добросовестно изложила по-английски, а Машавдруг сказала:

— Чего этот макаронник хочет? Он что, не понимает, чтомы не нарочно?

— Он кричит, что вы должны возместить ему ущерб, —пояснила секретарша, — вернуть все деньги.

Хорьков непроизвольно сложил пальцы в кукиш.

— Вот это ему вместо денег, — выдавил он, бешеновращая глазами. У него были круглые карие глаза. Он был немного лысоват и оченьпереживал из-за этого, тратя огромные деньги на остатки шевелюры. Крупныймясистый нос, полные щеки, большие уши, прижатые к голове. Хорьков показалкукиш, сунув его под нос девушке.