Последние слова я выкрикнула в лицо воеводе, чьи глаза расширились от внезапного гнева. Огонь, разгоревшийся в груди во время схватки с кадаром, пылал все ярче и погребал под собой все больше моих внутренних барьеров. Молчала лишь магия, вырвавшаяся наружу мощью воздушной стихии и вновь притаившаяся где-то внутри.

– Да как ты смеешь?! – задохнулся от возмущения отец. Казалось, он, как и я, забыл о солдатах, заполнивших спальню. Они выносили обгоревшие тела прямо на одеялах, которые им выделил Беркут, но не забывали держать ухо востро и бросать на нас заинтересованные взгляды. – Я признал тебя, дал свое родовое имя и выделил земли! Ты могла всю жизнь зваться безотцовщиной, но зовешься полноправной наследницей воеводы! Лучше бы поблагодарила меня за эту милость!

– Думаете, я не знаю, что вы не хотели признавать меня?! Мать все рассказала мне.

– Да, не хотел, – согласился отец, и лицо его сковала маска полнейшего равнодушия. – Мне не нужен был незаконнорожденный ребенок. Скажи спасибо, что я любил твою мать.

– Спасибо, – фыркнула я и злобно расхохоталась. – Вы возлагали такие надежды на старшего сына! Полюбуйтесь теперь, до чего он докатился! Связался с кадаром! Только позвольте мне его допросить. Я выбью признание и докажу, что никакой одержимости нет.

В дверях неожиданно появился сонный Арлан. Он с ужасом обвел взглядом каждый уголок разгромленной комнаты и уставился на нас с отцом. Брат открыл было рот, чтобы задать самый предсказуемый вопрос, какой только мог прозвучать в этих стенах сегодняшней ночью, но не успел, прерванный рыком воеводы:

– Не смей подходить к нему! Мы дождемся прибытия навиров. Они допросят его.

– Надеюсь, ему в дознаватели попадутся самые жестокие твари из всех, что там слу…

– Амаль Кахир, – голос Гаяна заставил меня замолчать и с замиранием сердца обернуться. – Рана не затягивается. Магия кадара не позволяет мне исцелить парня.

– Разве вы не можете разобраться с этим?! – взбеленилась я. – Гаян, вы должны постараться!

– Это не в моих силах. Частица демона сжирает парня изнутри. Боюсь, ему осталось недолго.

«Плохо бьешь, лихомор. Вот как надо!» – слова кадара отозвались в ушах так громко и явственно, будто он повторил их, с извращенным удовольствием смакуя каждый звук. Перед глазами потемнело, и лишь боль в ладонях удержала меня на грани сознания. Творец, как я желала рухнуть в блаженную тьму, но даже она отвергала меня…

Глава 14

Албасты

Амаль

Тайфун мчался галопом по темным улицам Вароссы, освещенным мягким светом огней в фонарях. Увядающие клумбы пролетали смазанными пятнами, как и разномастные дома горожан. Стук копыт жеребца скрадывал утоптанный грунт. За мной неотрывно следовали пятеро всадников, и столбы пыли вздымались за нашими спинами непроходимой завесой. Часы на главной башне города показывали начало третьего ночи, поэтому улицы Вароссы ожидаемо пустовали. Комендантский час охраняли солдаты империи, патрули которых поспешно шарахались от нашей пыльной и громкой процессии.

Я направляла Тайфуна к городским воротам, стремясь во что бы то ни стало добраться до Нечистого леса. Вчера ночью мы с Ингаром лежали в траве, впервые разговаривая по душам, а сегодня я ради его спасения мчалась за помощью к единственному человеку во всем этом проклятом мире, к которому могла обратиться.

Голова пустовала, а в груди безумствовала буря, усиленная тремя рюмками настойки, которые Беркут почти насильно влил в меня час назад. Его укоризненный взгляд прожигал мне спину до сих пор, но отпустить меня одну в лапы Нечистого леса Михель не посмел бы.

Всего час назад я отчаянно рвалась из его рук, намереваясь мчаться к матери прямо в окровавленной нижней тунике. Мое исступленное сознание, разорванное в клочья схваткой с кадаром, сосредоточилось лишь на Ингаре. Его спасение превратилось в цель, к которой я двигалась, будто таран, отчаянно бьющий в ворота укрепленной вражеской крепости.

Ингар вновь пострадал по моей вине. Он упрямо закрывал меня своим телом, несмотря на страдания, причиненные мною. Я не смогла бы забыть об этом, даже если бы убедила себя, что каждый колдун отряда обязан стоять за меня насмерть. Все они дороги мне, как верные соратники и даже друзья, но Ингар… Его смерти я никак не могла допустить. Обещание спасти мирейца не было пустым или данным поспешно. Я готова была исполнить его во что бы то ни стало.

Беркут выговаривал мне, что не стоило так отчаянно хвататься за руку Ингара и молить о его спасении при солдатах. Он что-то говорил о грязных слухах, которые непременно поползут по поместью, о том, что особым отношением к новичку я врежу и себе, и ему, но сегодняшней ночью любые слова казались бессмыслицей. Паника пылающей лавой наполнила рассудок, не оставив места здравому смыслу. Я – хозяйка этого города, и я желала спасти того, в чьей крови замарала руки.

Только бы Гаяну хватило отваров, которые принесла Ида. Прознав о ранении Ингара, она прибежала ко мне. Девушка заламывала руки и причитала, умоляя поручить ей хоть какое-нибудь дело. Ида отчаянно не желала оставаться наедине с горькими мыслями о погибшей подруге и убитом солдате, которые непременно вернулись бы, стоило ей попытаться уснуть. Глядя в умоляющие карие глаза, я отправила девушку в подмогу Гаяну, а тот, в свою очередь, отослал ее к себе домой, поручив принести целебные отвары.

Несмотря на затуманенный разум, я задержалась на минуту и расспросила Иду о поведении Дании в те пару дней, которые она была одержима демоном. Что-то противно скреблось внутри при воспоминании об Айдане. И слова помощницы кухарки пролили свет на мои догадки. После судьбоносного похода на рынок, где кадар ее и околдовал, Дания выглядела отстраненной и мечтательной, а еще на удивление много молчала. Необычное поведение для болтушки…

Как и для старшего брата, молчание которого было неожиданней мерзостей, нашептанных им мне на ухо в танце. В моей спальне Айдан не сыпал проклятиями и бранью, лишь гордо сверлил взглядом и меня, и воеводу. Что ж, мне был известен всего один путь освобождения от демона. Надеюсь, Айдан испытает столько же боли, сколько испытала Дания!

От напряжения, с которым я сжимала поводья, они врезались в ладони, вновь защищенные перчатками. Гаян наложил целебную мазь и отчаянно молил дать рукам отдохнуть. Я, конечно же, заверила целителя, что так и поступлю, и, конечно же, обманула. Кое-как, рыча и ругаясь, будто портовый грузчик, обмотала вокруг кистей