лишь очертания силуэта Мауры, рухнувшего на колени посреди поляны. Она опустошила пузырек, прижала ладони к земле и склонилась к ней, в ночной мгле обретя сходство с могильным холмом.

Подойти ближе я не осмелилась, только бы не нарушить ее связь с землей. Мать почти не дружила с огнем, но остальными тремя стихиями владела на зависть мне замечательно. Особенной для нее была все же стихия земли, которая повиновалась Мауре с детства. Вокруг нее расцветали цветы, оживали засохшие растения и созревал отменный урожай. Огород их семьи полнился овощами и фруктами благодаря Мауре. От нее зависело, будут ли мать и сестры голодать зимой. Наверное, особое положение и пробудило в ее характере жажду власти.

Тихий шепот Мауры скрадывала шуршащая листва, но я вдруг явственно ощутила дрожь под ногами. Сила земли стекалась к матери, откликаясь на ее зов. Как давно мне не приходилось видеть подобной магии!

Маура припала к земле, распластавшись на ней. Она внимала непостижимой силе, а я в благоговении затаила дыхание. Не знаю, сколько длилось это наполненное незримой магией безмолвие. Казалось, что ночь уже на исходе, и вскоре над верхушками деревьев расцветут блеклые краски рассвета.

Наконец Маура стряхнула с себя оцепенение и грациозно поднялась на ноги. Я несмело приблизилась и замерла в ожидании.

– Думаю, я смогу помочь твоему солдату. Земля откликнулась и согласилась забрать себе частицу низшего демона, отравляющую его тело. Я сделаю мазь из трав, которая поможет парню не испустить дух во время ритуала. Айдана мы освободим так, как ты уже делала. Этого ублюдка мне не жаль. Пусть помучается, когда магия насильно вырвет демона из его тела. Амир такого рывка не переживет, поэтому им мы займемся сегодня. Для этого мне придется пойти с тобой.

Я выдохнула, ощутив мелкую дрожь облегчения во всем теле. Маура пойдет со мной! О большем я и мечтать не смела!

– Ты согласна показаться на глаза отцу? – выпалила я, вспомнив о воеводе лишь в это самое мгновение.

Мать замолчала, о чем-то серьезно задумавшись. Сердце екнуло вновь, когда липкий страх вернулся на насиженное место в моей душе. Вдруг она откажется?

– Придется попросить о помощи хозяина леса, – решившись, заявила Маура и вновь замолкла.

Она склонила голову, и я запоздало поняла, что мать мысленно зовет Шурале. Он всегда являлся на голос своей зазнобы, а Маура бессовестно этим пользовалась. Сегодняшняя ночь не стала исключением. Уже через пару минут в тени дальних деревьев я различила неясную фигуру, окруженную неизменными блуждающими огоньками. Хозяин леса приближался, не сводя глаз с Мауры. Меня будто и не существовало рядом с ней. До чего же это чудище было влюблено в мою мать!

– Хозяин, я молю вас о помощи, – полным нежности голосом заговорила Маура, смиренно преклонив голову.

На этот раз Шурале не желал, чтобы я слышала его ответ, поэтому в моих мыслях, кроме иступленной паники, ничего не прозвучало.

– Я прошу вас позволить мне принять облик кого-то из ваших названых детей.

Шурале вглядывался в глаза Мауры и хмурился, наверняка расспрашивая ее о причине столь странной просьбы.

– Молю вас, хозяин. Мне понадобятся всего сутки, – в ее голосе прибавилось меда. Маура, будто ласковая кошка, обхаживала своего хозяина, и тот предсказуемо сдался.

Он приблизился к матери и несмело взял ее тонкую руку в свою уродливую лапу, а вторую положил ей на макушку. Если бы не усталость и ватная слабость во всем теле, я бы непременно выпучила глаза от изумления. Хозяин леса что-то скрежетал на собственном языке, и под его ладонями разливался плотный белесый туман. Он постепенно окутывал тело Мауры, скрывая его в коконе магии Шурале. Еще минута, и он рассеялся, оставив после себя сгорбленную женскую фигуру со свалявшимися редкими волосами и обвисшей до колен грудью. Ее изможденное тело покрывала обтрепавшаяся от долгих лет рубаха. На уродливом морщинистом лице с глазами навыкате, крючковатым носом и тонкой линией вместо рта не осталось ни следа от красоты моей матери.

Шурале превратил ее в албасты – злобную нечисть, обитающую у берегов рек и озер. Эти твари насылают болезни, являются своим жертвам в кошмарах, вредят роженицам и их новорожденным детям. По некоторым поверьям албасты способны даже пить человеческую кровь. Однако их возможно подчинить. Для этого достаточно завладеть вещью, принадлежащей ей…

Маура низко поклонилась Шурале и повернулась ко мне, все еще таращащейся на нее с изумлением и ужасом.

– Не пучь глаза. Это всего лишь морок, который рассеется уже следующей ночью. Хозяин дал мне сутки. Нам следует поторопиться, – произнесла нечисть голосом матери, отчего я облегченно выдохнула.

Шурале издал скрежещущий звук, отдаленно похожий на смех, и побрел прочь, оставив нас наедине. Без блуждающих огоньков поляна вновь погрузилась в бархатную тьму, разрываемую холодной серостью зарождающегося рассвета.

– Что ж, по Вароссе и без того ходят слухи, что я якшаюсь с нечистью. Сегодня мы их подтвердим, – буркнула я, без стеснения разглядывая мать и стараясь привыкнуть к ее пугающему уродству.

– Возьмешь себе мой гребень, – буркнула Маура, не оценив моего остроумия. – Любопытным скажешь, что подчинила себе албасты.

Мать призвала Душечку и велела ей нарвать полыни, зверобоя и крапивы. Пока дочь Шурале с готовностью выполняла поручение обожаемой Мауры, она сама перебирала свои бесконечные склянки в поисках сушеного розмарина, заботливо выращенного в огороде позади избушки, порошка из листьев манжетки, сушеного четырехлистного клевера и плакун-травы.

Мать водрузила на стол каменную ступку и ссыпала туда содержимое найденных баночек. Как раз к этому времени подоспела Душечка с охапкой трав. Маура поблагодарила дочь Шурале и принялась толочь порошок в ступке, велев мне собирать уже знакомые пучки. Мы будто на несколько минут вернулись в наш особняк, где я с любопытством пытливого ума и удовольствием непоседливого ребенка помогала матери собирать травы, готовить отвары и проводить ритуалы для страждущих просителей.

– Амаль, подай мне баночку с росой, – велела Маура, усердно работая пестиком.

Я вздрогнула, отбросив мысли о детстве, и бросилась к полкам. Руки торопливо перебирали склянки, но отыскать росу никак не получалось.

– Вот же она, – раздался в голове голос Душечки, и в поле зрения возникла ее длинная бледная рука, ухватившая баночку с нижней полки. Я сердечно улыбнулась дочери Шурале, но вряд ли эта улыбка отличалась от оскала умалишенной. Маура цокнула языком, безмолвно пожурив меня за заминку, и вылила росу в ступку. Вскоре она вывалила на клочок чистой материи получившуюся мазь и закрутила ее в узелок.

За несколько минут мы собрали небольшую тряпичную сумку, упаковав туда собранные Душечкой травы,