на три части и поделен между младшими братьями, убившими старшего. С тех пор они передавались из поколения в поколение, принося несчастья тем семьям, в которых хранились, – Мансур любовно погладил гладкую поверхность черного венца и взял его в руки. – Спустя много лет один из каанов вновь собрал их воедино, поместил в шкатулку и запечатал в этой пещере, искренне веря в то, что так запечатывает беды. Каан оказался неправ. Не венец приносил им несчастья, а человеческая подлость. Еще от отца я узнал, что эта пещера таит в себе сокровища, но никак не ожидал наткнуться здесь на древнейший символ власти над Нарамом. Один из ювелиров Даира восстановил его и обновил. Бедняга даже не догадывался, что за реликвию держит в руках. Правда, венец его неистово пугал, как и любого, кто держал его в руках. Он отзывается теплом лишь на прикосновение потомков волхатов.

Мансур замер лицом к лицу со мной, держа между нами тот самый венец. Я несмело коснулась черного камня, что заманчиво переливался мглой и запечатанными где-то внутри бликами. Он и вправду излучал тепло, медом растекшееся по костям и жилам. Внезапно на мои плечи опустилось что-то тяжелое и громоздкое, и я наконец вырвалась из оцепенения.

Это оказалось то самое черное одеяние. Женщины помогли мне просунуть руки в рукава, запахнули полы халата и подпоясали их широченным алым поясом, который дважды обвязали вокруг моей талии. Сверху всего этого великолепия опустилась накидка, расшитая драгоценными камнями и причудливо сплетенными узорами, а голову покрыла черная кружевная вуаль длиною до пояса. Вес одежд придавил меня к земле. Окинув взглядом мое раздраженное лицо, Мансур сказал:

– Это церемониальное одеяние супруги каана. Мы восстановили его по народным сказаниям и легендам. Отныне это одежды самого каана.

С этими словами Мансур торжественно водрузил мне на голову венец, своей тяжестью сдавивший лоб и виски. Его черные глаза вновь лучились бесспорной гордостью, а в их уголках блестели скупые мужские слезы. Мансур видел перед собой живое воплощение мечты. Я же чувствовала только тяжесть одеяний и тепло обновленного символа власти над Нарамом.

– Эрдэнэ, кубок, – распорядился Мансур.

Позвякивая цепочками и подвесками на широком кожаном поясе, повелитель трупов вложил в раскрытую ладонь предводителя инкрустированный рубинами серебряный кубок и торжественно наполнил его до половины красным вином из пыльной бутылки. Не отводя от меня взгляд, он слизнул алую каплю с горлышка и по-плутовски усмехнулся.

Мансур отодвинул полу бархатного халата, достал из простых ножен на поясе кинжал с изогнутым лезвием и протянул его Эрдэнэ. Тот уколол кончиком лезвия палец предводителя, отчего на грубой коже выступила темная в свете блуждающих огоньков капля крови. Мансур смахнул ее в вино и кивнул куда-то в толпу. Следуя его знаку, шестеро волхатов приблизились к нам и протянули руки Эрдэнэ. Во взглядах пятерых из них скользило хищное любопытство, и только слепой выглядел безмятежно, будто спящий младенец. Эрдэнэ проделал с их пальцами то же самое, собрав в кубке с вином кровь каждого.

– Протяните ладонь, Амаль, – мягко попросил повелитель «девочек», появившись передо мной слишком неожиданно. Я засмотрелась на людей, отчего не заметила, как он приблизился, хоть о шагах этого мужчины и возвещал его звенящий пояс.

Острие изогнутого лезвия укололо мой палец, и капля крови присоединилась к крови своих сородичей, растворившись в рубиновом вине.

– Этот напиток тебе, кровь моя. В древние времена волхаты приносили клятву верности новому каану кровавым вином. Так они покорялись его силе и мудрости, клялись следовать за ним и вверяли свои силы и судьбы в его руки. В этом кубке жизнь и смерть потомков великих волхатов. Здесь наша верность Нараму, олицетворением которого сегодня ночью стала ты, каан Амаль Мансур Кайяр. Первый правитель нового Нарама. Так будь же верна нам так же, как мы верны тебе.

С этими словами Мансур протянул мне кубок. Я приняла его, не ощущая ни трепета, ни радости. Только гордость и осознание правильности происходящего. Разве я не рождена, чтобы стать воеводой? Разве я не рождена, чтобы стать кааном?

Вкус нескольких капель крови волхатов растворился в крепком вине, которое я осушила несколькими глотками.

– В этой пещере зародился Нарам. Этот трон стал его сердцем, на множество лет застывшим в камне. Займи его, каан, и помни, что власть – это ответственность за величие своей страны, – продолжил Мансур. – Пока твоя страна – это мы, но вскоре весь народ Нарама поклонится тебе. Помни об этом. Отныне ты мать для каждого из нас. Оставайся же ею навеки.

Я медленно кивнула и так же медленно опустилась на трон, отозвавшийся холодом мертвого камня, что сегодня обрел хозяйку. Хозяйку, которая не позволит управлять ею, словно тряпичной куклой. Она помнит свою цель.

Я обвела взглядом склонивших головы людей и заставила себя улыбнуться – так, как улыбалась трудолюбивому народу Вароссы, моему переменчивому оплоту в мире тьмы, разномастному множеству жизней, которые всеми силами старалась защитить.

Бывшая наместница воеводы.

Будущий каан Нарама.

Но кто же я сейчас?

Примечания

1

Бес! – перевод со старонарамского языка

2

Старонарамское ругательство, обозначающее гниющие мужские гениталии.

3

Старонарамское ругательство, обозначающее ребенка падшей женщины.

4

Старонарамское ругательство, обозначает «ублюдок».

5

В переводе со старонарамского – идиоты.