Алые глаза демонов вглядывались в самую душу, словно читая каждую мою мысль о подарке Беркута. Они угрожающе шипели и хрипели. Эти звуки смешивались с прерывистым дыханием Ингара. Он что-то шептал, не переставая… Звал Рефа? Точно!

– РЕФ!!! – что есть мочи завопила я, отчего кадар вздрогнул от неожиданности. – РЕФ, ПОМОГИ ЕМУ!!!

– Ты обращаешься к милой твари, что летала за лихомором? – издевательски переспросил он, обманчиво участливо глядя на меня из-под маски. – Его здорово потрепали мои слуги. Боюсь, это существо исчезло в тени навечно.

Ингар замолчал. Казалось, он и вовсе лишился чувств. А я… Я отчаянно соображала… Почему мы все еще здесь? Чего ждал кадар? Разве не мог он с легкостью перенести меня подальше от поместья?

Не прошло и минуты, как дверь вновь отворилась. Кое-как переведя взгляд, я ощутила, что падаю в бездну. На пороге стоял Айдан. Он хмуро разглядывал обгоревшие тела солдат, застывшие в посмертной скорченной позе, после чего поднял на меня абсолютно равнодушный взгляд. В нем не было привычной ненависти или брезгливости. Только лютый холод.

Сознание взорвалось яростью, несравнимой ни с одной бурей этого мира. Старший брат задумал привести отсроченный приговор в действие! Решил стать ведьмаком, откусив кусок от ненавистной сестры! Замыслил возвыситься, убив меня и пятерых невинных девчонок! Для чего?! Чтобы держать в ужасе Нарам?! Или же замахнется на целую империю?!

В висках пульсировал гнев, наполненный магией. Я впервые ощутила себя настолько беспомощной перед чудовищем, заботливо вскормленным и воспитанным Маликой. Он – мой хозяин, а я скована низшими демонами, будто прочными цепями.

Во рту почувствовался явственный привкус крови. Пульсация усилилась, и голова взорвалась болью. Что кадар сотворил со мной?! Неужели ритуал уже начался?! В теле раненым и оттого яростным зверем билась магия в поисках выхода! Нет, это не ритуал! Это моя собственная сила! Ясная мысль, что есть стихии, помимо огня, на миг ослепила меня.

Ярость придала сил измученному телу, раздула искру магии в ритуальный костер. Каждая из стихий сроднилась с моей душой, кровью, сердцем и разумом. Я сама – стихия, я – природа! Я – ведьма, которую не смеет удерживать жалкий падальщик!

Осталась лишь доля секунды, чтобы решить, какая из частей меня сумеет достать кадара. И я решила… Тело задрожало, отчего демоны заволновались и пришли в движение. Колдун насторожился, как и Айдан, застывший в дверях. Я взглянула прямо в глаза убийце и расплылась в плотоядной улыбке. Мгновение, и ветер, шуршавший за окном в перешептывании листвы, неудержимой мощью ворвался в комнату. Кинжал Ингара взметнулся в воздух и с небывалой силой вошел кадару в глаз.

Нечеловеческий вопль огласил спальню. Демоны заметались вокруг хозяина, скрывая его от моих глаз. Я вскочила с кровати, ощущая себя мешком, набитым соломой. Кадар голосил из кокона теней, и мои губы растягивались все шире и шире. Дрожь первозданной магии стихала.

Я всмотрелась в равнодушные глаза Айдана и швырнула в него пламя, закусив губу и зашипев от боли в ладонях. Огонь сковал брата, отчего тот захрипел от боли, но не проронил ни слова.

– Я не сожгу тебя, братец, но предъявлю отцу. Он-то и решит, что делать с сыном-убийцей, – прошипела я и обернулась на кадара как раз вовремя, чтобы увидеть его позорное бегство. Колдун исчез, окруженный своими прислужниками.

Я в ужасе перевела взгляд на Ингара. Кровь продолжала сочиться сквозь пальцы, которыми он сдавливал рану. Миреец отполз к стене и тяжело привалился к ней спиной, согнув колени. Его лоб покрывала блестящая испарина, подернутые пеленой глаза закатывались, а тело мелко дрожало. Ингар рвано хватал ртом воздух, хрипя и задыхаясь. Сломанный нос не позволял ему дышать.

Я бросилась к двери и, распахнув ее, истошно завопила. Толстые стены отразили мою мольбу о помощи, эхом разнеся ее по коридору. Времени ждать не осталось. Жизнь Ингара зависела от меня одной…

С остервенением сбросив тяжелое верхнее платье, я метнулась к нему, обогнув одно из обугленных тел, и рухнула на колени рядом. Насильно отвела окоченевшую от напряжения руку Ингара от раны и осмотрела ее. Порез оказался небольшим, но глубоким. Если у него внутреннее кровотечение, это плохо. Нет, это ПЛОХО! Еще и трупный смрад… Магия кадара убивала его, и я не представляла, как этому помешать.

Сознание покинуло Ингара, и окровавленная рука обессиленно соскользнула на пол с глухим стуком. Я на миг замерла в ужасном предчувствии, со страхом прислушалась к тихому дыханию и выдохнула с облегчением. Жив…

Глубоко вздохнула, успокаиваясь, и прошептала:

– Творец, прошу, помоги мне спасти этого человека. Он пострадал по моей вине. Дай же мне искупить ее перед ним.

С этими словами я со всех ног бросилась к деревянному комоду, где хранила заботливо презентованные Гаяном снадобья. Десятки баночек, будто издеваясь, падали и ускользали из-под пальцев, перекатываясь по ящику. Я рычала сквозь зубы и отчаянно искала нужную. Наконец схватила пузырек с надписью «Заживляющее» и в несколько размашистых шагов вернулась к Ингару. Этот отвар – не панацея, он не исцелит рану, но поможет справиться с кровотечением. Знать бы, как справиться с магией кадара…

Я вновь опасливо прислушалась к тихому дыханию Ингара, задрала его пропитавшуюся кровью рубаху, развела края кровоточащей раны и, не дав себе времени струсить, капнула туда несколько капель настойки. Они зашипели, сражаясь с кровью. Пришлось капнуть еще. На глазах кровотечение останавливалось, но сознание к Ингару так и не вернулось. Я наклонилась ближе к ране и глубоко вдохнула, сосредоточившись на внутреннем чутье. Трупный запах не исчез и даже усилился. Что кадар сотворил с Ингаром?! Как много времени у меня есть?!

Я вновь ринулась к комоду, не ощущая ни боли в сожженных ладонях, ни слабости в теле. На этот раз бутылочка с восстанавливающей настойкой нашлась быстрее. Я вернулась к Ингару и запрокинула его голову, мягко надавив на искусанные окровавленные губы. Влить в него настойку оказалось почти непосильной задачей. Ее львиная доля попросту стекла по лицу, смешавшись с кровью из сломанного носа, но что-то все-таки попало в рот.

Ингар стонал, не открывая глаз. Настойка действовала! Мысли об этом – единственное, что удерживало меня на краю паники, не позволяя рухнуть в ее болото.

Я вгляделась в его будто высеченное из мрамора лицо, хранившее следы едва не наступившей смерти, и позволила себе дать волю слезам. Они катились по щекам, слегка облегчая давление на грудную клетку. Ингар приоткрыл глаза, которые в то же