Томас, разумеется, мне не писал.

«Ну что вам стоит хотя бы как-то намекнуть мне, что вы все еще живы?» – не раз задавалась я мучившим меня вопросом в тишине своей спальни.

Ноябрь, 1349. Поместье Бишем

– А ну, потише здесь!

Я никогда не повышала голос в этом доме. Потому что в этом никогда не было необходимости. Сейчас же я стояла на верхней площадке лестницы и сверху взирала на потасовку, шум которой привел меня из моей комнаты в холл; звук собственного голоса до сих пор звенел у меня в ушах.

Моя команда произвела должный эффект – благодаря скорее удивлению, чем чувству покорности, суматоха улеглась, все остановились и дружно посмотрели на меня. Позади себя я почувствовала чье-то присутствие, и в следующее мгновение из тени выплыла хрупкая старческая фигурка, облаченная в черную вуаль и тяжелый теплый плащ: в ноябре в Бишеме было холодно. Леди Элизабет.

– Кто это там? – спросила она с гневным любопытством.

– И действительно, кто?

Я быстро оглядела небольшую толпу, собравшуюся в нашем холле, и встревоженно напряглась.

– Может быть, кто-нибудь все-таки объяснит мне, что означает весь этот балаган? – властным, но вполне нейтральным тоном спросила я. – В доме графа Солсбери подобное недопустимо.

Я не сводила своего взгляда с нашего управляющего, понимая, что именно его мне нужно напугать и заставить подчиниться, иначе эта острая стычка может закончиться кровопролитием. Холл был заполнен стражниками нашей домашней охраны с обнаженными уже мечами, и на светлых каменных плитах полах чернели грязные следы их сапог. Сердце мое стучало в груди так часто и громко, что мне казалось, будто сейчас это слышат все. Но я величественно, как и подобает настоящей графине Солсбери, спустилась вниз по лестнице, не подавая виду и умело скрывая свое внутреннее смятение.

На третьей ступеньке снизу я остановилась, чтобы оставить за собой преимущество высоты обзора.

Ко мне подошел управляющий и с мрачным выражением на лице сказал:

– Его нельзя пускать сюда, миледи. Милорд граф оставил мне на этот счет жесткие инструкции…

– И все же я буду допущен, – перебил управляющего чей-то резкий голос. – Я уже допущен в дом.

Мне оставалось только взглянуть на говорившего. Все в его стиле – никаких предсказуемых банальностей вроде письма или речистого курьера. Он стоял передо мной сам, во плоти, и крепкая рука его лежала на рукояти меча, готовая выхватить его в любой момент для защиты или нападения. Сэр Томас Холланд собственной персоной, одетый в простую одежду, продуваемую ветром, перепачканный в дорожной грязи и без геральдических знаков своего происхождения, – это и объясняло, что в моем холле он не был сразу узнан.

Теперь к группе стражников добавилась еще и толпа слуг.

– Миледи. – Управляющий был явно встревожен. – Если вы позволите, наши рыцари выпроводят его за пределы поместья.

– Нет, она этого вам не позволит. – Томас оставался на месте, но меч его был уже наполовину выдвинут из ножен. Тут взгляд его упал на мою черную вуаль, и он прищурился, стараясь угадать, что это может означать. – Кто умер?

Самообладания у меня оказалось меньше, чем я рассчитывала.

– Я могла бы предоставить вам подробный список. Но для начала, сэр Томас, сообщу, что в конце апреля умерла графиня Кэтрин.

Эта новость мгновенно остановила его. Вновь спрятав свой меч обратно в ножны, он низко поклонился мне, а потом леди Элизабет, все еще стоявшей наверху лестницы.

– Простите меня. Я этого не знал. – Голос его был таким же резким, как и мой. – Вы должны рассказать мне и об остальных – но позже. Однако в первую очередь, миледи, вам следует знать, что наши обстоятельства изменились.

Он пристально смотрел мне в глаза, как будто старался заставить меня понять, что осталось недосказанным.

– А теперь опустите руки, – приказала я. – Опустите вы все. И дайте ему пройти. Я не потерплю здесь неповиновения, как не потерпит его и ваш господин, граф Солсбери.

Их господин. Не мой. Больше уже не мой. Я прочла это по лицу Томаса, по тому напряжению, с каким его рука сжимала рукоять меча.

Когда они повиновались, хоть и неохотно, поскольку слово Уилла было законом в этом доме, Томас снял с плеча кожаную суму и двинулся в мою сторону. К моменту, когда он дошел до меня, в руке его была целая пачка каких-то документов.

– Его Святейшество принял решение, – торжественно объявил Томас, потрясая листами пергамента, чтобы привлечь к ним мое внимание. – Его Преосвященству архиепископу Кентерберийскому была отправлена папская булла, подлежащая немедленному исполнению.

– И каков же результат? – Я замерла, не двигаясь с места, и несколько мгновений боялась пошевелиться.

Томас продолжил вещать в той же манере, в какой он бросал вызов французской армии через реку у местечка Креси. Вещал так, чтобы ни у кого из присутствующих не осталось и тени сомнений. Мне, возможно, и хотелось бы какой-то приватности для такого момента, но после трех лет судебных тяжб Томас был твердо намерен со всей ясностью донести до всех и каждого причину своего появления здесь, в Бишеме.

– Ваш брак с графом Солсбери, миледи, по сути своей является просто союзом де-факто, а потому объявляется недействительным. Вы никогда не были его женой. И вы больше не его жена. Настоящей свадьбы никогда не было. Его Святейшество приказывает, чтобы ваш брак со мной был отпразднован официально и немедленно, в присутствии священника и как можно более публично, in facie ecclesiae[20]. Таким образом, все будет расставлено по местам.

Он сделал паузу, а затем добавил:

– Мы сделали это. Наконец-то мы добились справедливости. – Взгляд его остановился на управляющем. – Любой здесь, кто захочет оспорить это, может лично прочитать документы.

Я медленно прошла последние ступеньки лестницы, пока не очутилась на одном уровне с Томасом и всеми нашими домочадцами.

– А теперь займитесь своими делами, – спокойно сказала я, хотя сердце мое трепетало так, что готово было выскочить из груди.

– Но, миледи… – Управляющий от досады разве что только не заламывал себе руки.

– Вы что, не слышали? Я больше не графиня Солсбери, но вы выполните этот мой приказ – мой последний приказ под этой крышей.

Домочадцы разошлись, осталась только леди Элизабет, которая молча смотрела на нас с Томасом, стоявших посреди холла друг перед другом на небольшом расстоянии.

– Как вы сделали это?

– От меня тут мало что зависело. – Впервые его голос опустился до нормальной тональности. – Все дело в том, что у них закончилось терпение. В ситуацию вмешался Его Святейшество, который назначил Бернара д’Альби, кардинала-епископа Порто, решить данный вопрос, просто разрубив этот запутанный узел. А кардинал-епископ тоже очень скоро потерял терпение, и поэтому он, слава Господу нашему, закрыл это дело весьма нехитрым способом – просто назвал дату, когда объявит свой окончательный вердикт. За это время он не услышал ни новых показаний свидетелей, ни новых оправданий адвокатов графа Солсбери. И никаких апелляций уже не будет. Подозреваю, что Его Святейшество тоже был рад покончить с этим делом, тянувшимся более двух лет.