— Несмотря на все, — сказал он, — мне страшноне хочется умирать, Зиреаэль. И меня ужасно огорчает, что все же приходится.Кто бы мог подумать? Я полагал, что не стану сожалеть. Жил я долго, познал все.Утомился… И все же теперь испытываю сожаление. И знаешь, что еще? Наклонись. Яскажу тебе на ушко. Пусть это будет нашей тайной.

Она наклонилась.

— Я боюсь, — прошептал он.

— Я знаю, — ответила она тоже шепотом.

— Ты здесь?

— Здесь.

— Va faill, luned.

— Прощай, Король Ольх.

Она сидела рядом, держа его руку в своей до тех пор, пока онне утих и не угасло его легкое дыхание. Она не утирала слезы. Пусть текут…

Буря приближалась. Горизонт полыхал молниями.

* * *

Быстро сбежала по мраморным степеням на террасу с колоннами,рядом с которыми покачивались лодки. Отвязала одну, крайнюю, ту, чтоприсмотрела еще с вечера. Оттолкнулась от террасы длинным шестом красногодерева, который предварительно вытащила из карниза. Потому что сомневалась, чтолодка станет ее слушаться так же, как Аваллак'ха.

Лодка бесшумно пошла по течению. В Тир на Лиа было тихо итемно. Только статуи на террасах провожали ее мертвыми взглядами. Цири считаламосты.

Небо над лесом осветилось заревом молний, спустя некотороевремя протяжно заворчал гром.

Третий мост.

Что-то промчалось по мосту, тихо, ловко, словно огромнаячерная крыса. Лодка покачнулась, когда он спрыгнул ей на нос. Цири бросилашест, выхватила меч.

— И все-таки, — прошипел Эредин БреаккГлас, — ты вознамерилась лишить нас своего общества?

Он тоже выхватил меч. В коротком проблеске молнии она успеларассмотреть оружие. Клинок с односторонним лезвием, слегка изогнутый, лезвиеблестящее, несомненно, острое, рукоять длинная, гарда — в виде круглой ажурнойпластины. То, что эльф умеет пользоваться таким мечом, было ясно с первоговзгляда.

Неожиданно он качнул лодку, сильно опершись ногой о борт.Цири ловко забалансировала, уравновесила лодку сильным наклоном тела, почти тутже сама попыталась проделать такой же трюк, прыгнув на борт обеими ногами.Эредин покачнулся, но удержал равновесие и бросился на нее с мечом. Онапарировала удар, прикрывшись инстинктивно, потому что мало что видела. Ответилабыстрым ударом снизу. Эредин отбил и ударил сам. Цири отразила удар. Отклинков, словно от кресал, летели снопы искр.

Бреакк снова качнул лодку — сильно, чуть не перевернув. Циризаплясала, балансируя вытянутыми руками. Он отступил к носу, опустил меч.

— Где ты этому научилась, Ласточка?

— Ты удивишься, если скажу.

— Вряд ли. То, что по реке можно преодолеть Барьер, тысообразила сама, или кто-то тебе подсказал?

— Не имеет значения.

— Имеет. И мы это выясним. Есть такие способы. А теперь— брось меч и возвращаемся.

— Как же! Жди!

— Возвращаемся, Зиреаэль. Ауберон ждет. Сегодня ночью,ручаюсь, он будет отважен и темпераментен.

— Как же, — повторила она. — Ты перегнул сосвоим средством для повышения темперамента. Тем, которое ему дал. А может, этововсе и не было средство для подогрева темперамента?

— О чем ты?

— Король умер.

Эредин мгновенно подавил изумление, резко кинулся на нее,раскачивая лодку. Балансируя, они обменялись яростными ударами, и по водепронесся громкий звон стали о сталь.

Молния озарила ночь. Над их головами мелькнул мост. Один изпоследних мостов Тир на Лиа. А может, последний?

— Ты наверняка понимаешь. Ласточка, — хриплосказал Эредин, — что только оттягиваешь неизбежное. Я не могу тебепозволить уйти.

— Почему? Ауберон умер. А ведь я — ничто и ничего незначу. Ты сам это сказал.

— Потому что это правда. — Он поднял меч. —Ничего не значишь. Так — маленькая моль, которую можно пальцами растереть вблестящую пыльцу, но которая, если это допустить, может проесть дыру вдрагоценной ткани. Так — зернышко перца, совершенно незначительное, но если егопо невнимательности разжевать, оно испоганит самое изысканное блюдо и заставитсплюнуть, хотя так хотелось бы насладиться едой. Вот что ты такое. Ничто.Докучливое ничто.

Молния. При ее свете Цири увидела то, что хотела увидеть.Эльф поднял меч, размахнулся, вскочил на скамейку. У него было преимущество ввысоте. Следующую стычку он должен был выиграть.

— Не следовало поднимать на меня оружие, Зиреаэль.Теперь уже поздно. Я тебе этого не прощу. Я не убью тебя, о нет. Но нескольконедель в кровати, в бинтах, тебе наверняка не повредят.

— Погоди. Сначала я хочу тебе кое-что сказать. Открытьнекую тайну.

— И что ж ты можешь мне сказать? — фыркнулон. — Что такое, чего я не знаю, ты можешь мне открыть? Какую такую истинуты можешь мне прояснить?

— А такую, что ты не проплывешь под мостом.

Он не успел среагировать, ударился о мост затылком, отлетелк корме, потерял равновесие. Цири могла просто вытолкнуть его из лодки, однакобоялась, что этого будет недостаточно, что он не откажется от преследования.Кроме того, именно он, умышленно или нет, убил Короля Ольх. А за это емуполагалась боль.

Она коротко ткнула его в бедро под самой кольчугой. Он дажене вскрикнул. Вылетел за борт, плюхнулся в реку, вода сомкнулась над ним.

Цири обернулась и наблюдала. Нескоро он выплыл. Нескоровыполз на спускающиеся к воде мраморные ступени и долго лежал неподвижно,истекая водой и кровью.

— Тебе повезло: несколько недель в кровати, в бинтах,тебе наверняка не повредят, — буркнула она, схватила свой красного деревашест и сильно оттолкнулась. Река Вздох набирала скорость, лодка плыла всебыстрее. Вскоре позади скрылись во тьме последние строения Тир на Лиа.

Больше Цири не оглядывалась.