class="p1">В последний день каникул я встретил во дворе Метека Сташевского. Он шёл к парикмахеру, и было у него с собой целых пять злотых.

— Зачем тебе столько денег? — спрашиваю.

— Чтоб постричься у приличного мастера. Не хочу экономить на собственной наружности и выглядеть как чучело какое-нибудь.

Ну, я, конечно, тоже побежал домой и до тех пор приставал к маме, пока она не разнервничалась и тоже не выдала мне пять злотых. Метек дожидался меня, и мы пошли вместе.

В воротах мы встретили Томека, он как раз шёл к нам. Мы ему рассказали, куда идём, он попросил подождать его и скоро вернулся с пятью злотыми.

Этот «приличный мастер» жил довольно далеко, а солнце жарило просто невыносимо, а на каждом углу стоял лоток с мороженым.

Тут Томек вспомнил, что у него тоже есть знакомый парикмахер, и тоже неплохой мастер, но он, пожалуй, подстрижёт нас и за четыре злотых — по знакомству. Таким образом каждый сэкономит по злотому. А экономия — очень важная вещь. На одном сборе даже говорили, что экономия — это скрытый резерв, который необходимо вскрыть!

— Чудесно! — говорит Метек. — Вскроем резервы и купим по порции мороженого.

Томек согласился с Метеком, а я согласился с Метеком и с Томеком, потому что мама всегда говорит, что нельзя противопоставлять себя коллективу. Купили мы по порции мороженого и свернули на другую улицу, где жил знакомый парикмахер Томека.

Но и на этой улице пекло нестерпимо. Наверно, потому, что тут деревья были реже посажены. Зато лотков с мороженым оказалось ещё больше. Метек всё вытирал пот со лба и наконец сказал:

— Чем идти к какому-то дешёвому парикмахеру, который берёт по четыре злотых, лучше уж сразу пойдём в нормальную парикмахерскую. Там берут всего по три злотых.

Мы сразу согласились. Не зря же моя бабушка говорит: «Если трое вместе, каждому втрое легче». А бабушка как-никак старшая, а старшие всегда правы, их надо слушаться. Мы снова купили по мороженому.

Но в этом лоточке оно было какое-то не очень холодное или мы были очень горячие…

Пошли мы в парикмахерскую. Идём, идём, а солнце печёт всё сильнее. Пот с нас катится градом. Это про дождь говорят — «поливает», а тут нас солнце вовсю «поливало».

Тут Томек заявил, что его сейчас наверняка хватит солнечный удар и он умрёт.

— Этого нельзя допустить, — сказал Метек. — Нас потом совесть замучает, если мы не спасём друга.

Купили ещё три порции мороженого.

Томеку сразу стало легче, но возле парикмахерской нам пришлось сесть на скамейку, посоветоваться. Итак, осталось только шесть злотых — как раз на две стрижки в парикмахерской. Значит, кто-то останется нестриженый. Кто? Решить этот вопрос оказалось не так-то просто. Томек вчера разбил окно и не мог позволить себе ещё одно столкновение с родителями. За мной тоже числилось множество старых провинностей, а у Метека голова так обросла, что, если бы он явился в школу нестриженый, классный руководитель наверняка посадил бы его с девчонкой.

И вдруг Метек придумал:

— На каждого из нас приходится по два злотых, то есть по полстрижки у парикмахера, которого знает Томек. Так вот, я сейчас сбегаю за ножницами, до половины мы пострижёмся сами, а потом пойдём к этому парикмахеру.

Метек понёсся домой, притащил ножницы. Мы нашли удобное местечко в кустах. Там, правда, было немного темновато, но что нам трудности! Сперва Томек постриг меня и Метека. Потом я постриг Томека и немного поправил причёску Метека, а то он как-то странно выглядел. Метек тоже хотел поправить волосы у Томека и у меня, но было уже поздно и мы боялись, что парикмахер закроет мастерскую.

Знакомого Томека на месте не оказалось. Он уехал в отпуск. А другой мастер посмотрел на нас и начал так смеяться, что у него даже слёзы на глаза выступили. Мы обиделись и ушли.

Теперь Томек советовал идти к нему. У его брата есть машинка для стрижки волос. Правда, она немного туповата, но что поделаешь! Только бы брат согласился нас постричь, потому что вообще-то он не любит этим заниматься.

Мы купили три больших порции мороженого для брата Томека. Нам уже вовсе не было жарко, и мы, по правде, хотели отнести всё мороженое брату Томека. Но оно вдруг стало таять, и нам пришлось то и дело его облизывать. А потом Метек сказал, что давать кому-то такое облизанное мороженое просто негигиенично, ведь на языке бывают разные микробы. И мы съели всё мороженое, хотя и без всякого удовольствия.

Почему-то все прохожие на нас оглядывались, а брат Томека как увидел нас, сказал только: «Вот это да!» И даже не заставил себя долго просить. Но машинка и вправду оказалась очень тупой. Больно было!.. Гораздо больнее, чем от порки, которая мне всё равно досталась от мамы, когда она про всё узнала.

Я спрашиваю: где справедливость?! Влетело только мне. За Томека брат заступился, а у Метека так разболелся живот, что его мама подумала, будто он вот-вот умрёт, — повезло, человеку! Один я пал жертвой. А разве я виноват, что на улице такая жара и столько мороженого?

Урок о гиене

Сегодня у нас последний урок — арифметика. Но после звонка в класс вошёл директор и объявил: вместо арифметики какой-то дядя расскажет нам о гиене.

Все обрадовались, а больше всех мы с Томеком. Даже любая «беседа на тему» и то интереснее, чем таблица умножения, а сейчас целый урок нам будут рассказывать о таком хищнике!

Томек сказал, что этот дядя обязательно принесёт с собой гиену в клетке, но я, конечно, понимал, что на это рассчитывать не приходится. Директор не согласится, и будет прав, — ведь гиена может перегрызть прутья клетки и броситься на нас. Чучело зверя или фотография куда безопаснее.

На последний урок к нам пришли мужчина и женщина в белых халатах — оказывается, врачи. И ни о каких диких зверях даже и речи не было, всё время говорили о гигиене. То есть о том, что у человека всегда должны быть чистые руки, чистые ноги, чистые уши, чистая шея — одним словом, всё чистое! И фрукты и овощи надо мыть перед едой, потому что на фруктах сидят всякие маленькие микробы, бациллы и бактерии, от которых можно заболеть.

Слушать было даже интересно. А потом женщина попросила нас высказаться. Но никто не