Задыхаясь, я открыла глаза: Андрея в комнате больше не было, зато в дверном проеме застыл черный силуэт Эрика.

– Твой принц очень вовремя ушел, – зло процедил инквизитор, – еще немного, и я бы его убил.

– Ты его не убьешь, – я прижала к груди руку, пытаясь унять грызущую боль, – я не позволю.

– Какая самонадеянность, – Эрик ухмыльнулся и тут же сменил тему разговора, – идем, уколю тебе обезболивающее. Ты вся зеленая…

Серые облака кувыркались на черном небе. Мокрый асфальт блестел, словно вскрытый лаком. Медленно ползли по земле аспидные тени, и раздражающе-ярко светила луна – мол, я тебя вижу, не уйдешь.

Но он и не собирался прятаться. Наоборот, вцепиться бы в блюдце луны зубами, разорвать ее в клочья – наверное, тогда стало бы легче, и не так болело бы внутри.

«Это все луна», – зло думал Андрей, торопливо шагая по узкой полоске тротуара. Там, где вальяжно разлеглись тени пятиэтажек. – «от нее все беды, только от нее! Если бы только не луна, то…»

…То, возможно, сейчас Лера была бы рядом. Не осталась бы там, в доме цвета крови, не оттолкнула бы, а поняла и простила.

Он тихо взвыл от безысходной тоски, от боли, засевшей где-то в левом подреберье. Ну почему, почему, почему?!! Почему она предпочла остаться с проклятым инквизитором? Неужели чувства умирают так быстро? И все это после того, как он заставил себя прийти в дом убийцы и палача, наплевав на собственную безопасность!

«Инга бы так не поступила», – думал Андрей, с ненавистью глядя в круглое око луны, – «она всегда была рядом… всегда, когда я в ней нуждался… Так, может, все оно и к лучшему? Вышвырнуть из сердца неблагодарную девчонку, а вместо нее принять старую и мудрую Ингу?»

И ему захотелось выть – по-настоящему, так, как воют волки. Упасть на колени в мокрую, упругую землю, вцепиться ногтями в луну и сорвать ее с неба.

Андрей остановился – «Да что ж это я? Так и с ума сойти недолго!» – и огляделся. Как странно: ноги сами привели его к городской водонапорной башне. Туда, где…

Она ждала его наверху, словно прекрасная принцесса своего принца. Все принадлежало Валерии – губы, глаза, волосы, гордый подбородок. И в то же время это было не ее, чужое, изменившееся почти до неузнаваемости. Что же они с тобой сделали, любимая? Как посмели смять чистоту лотоса, замарать белый свет широкими мазками черной краски? И – кто решился на такое?

«Она становится чудовищем», – Андрей вздохнул, все еще глядя на силуэт башни, – «и никто не в силах помешать! Разве что только…»

Но мысль, посетившая его, казалась невыполнимой – по крайней мере, в настоящий момент. Эрик был слишком силен, слишком хитер и… чересчур уж загадочен. Как правильно говаривали вольные ведьмы, никто не знает, кто он на самом деле, откуда пришел и что ему здесь нужно, в такой-то провинции.

«Тоже мне, инквизитор. А у самого ручки, небось, испачканы по плечо. Узнать бы, откуда он здесь взялся, да когда родился!»

Андрей кружил вокруг башни. Она притягивала его – крошащимся бетоном, торчащей во все стороны ржавой арматурой, мертвым провалом входа. А наверху, судорожно цепляясь за скользкие перильца, все еще стояла Лера. Его Лера…

Он стиснул зубы, чтобы не заорать. Навязчивый лунный свет душил, наполняя легкие густой слизью, заливая глаза кислотой, гоняя судороги по всему телу. И вдруг Андрей остановился. Затем, крадучись, подошел к стене ближайшего гаража: из-за угла доносились голоса. Оба низких, мужских…

– Давай, что ли.

– Бабки сперва, бабки. Потом товар.

Зашелестел полиэтиленовый пакет. Андрей принюхался: обострившееся обоняние уловило запах грязных рук, мятых, затисканных купюр, селедки, дешевых сигарет. А к ним примешивался запах дорогого одеколона, кожи и типографской краски. Типографской краской обычно пахнут новые деньги, отметил про себя Андрей.

– Как и договаривались, – сдержанно прозвучал первый голос, – держи. А это на поллитра.

– Хе, ну спасибо, уважил. Это тебе, значицца…

– Работает как надо? – в голосе появились ледяные нотки, – не подведет?

– А ты опробуй, по банкам за городом постреляй.

Андрей напрягся.

Он неслышно подобрался к самому углу гаража и осторожно выглянул – но увидел только черный край драпового пальто.

– Слышь, а мы тут одни? – вдруг забеспокоился обладатель второго голоса, – ты часом никого не привел?

– Я – нет. А ты?

– Тьфу, да к чему мне… Эй, эй! Ты что… гад?!!

Что-то звонко клацнуло и – несколько странных звуков подряд, напоминающих короткое громкое шиканье. Потом кто-то захрипел, кровь бросилась в голову Андрею. Он слишком хорошо знал, что означают эти звуки и хрипы. По-хорошему, надо было убраться отсюда, чтобы никто не заметил, но…

Проклятая луна. Она и здесь вмешалась, делая свое грязное дело.

Уже не в силах обуздать дикую ярость, рвущуюся из самого сердца, Андрей выскочил из укрытия. Он успел увидеть побелевшее лицо, желтое пятно рубашки в черных крыльях распахнувшегося пальто, пляшущий в непослушных пальцах пистолет с глушителем… И ударил. Изо всех сил. Так, как будто бил не незнакомого убийцу, а Эрика. Так, как будто полосовал горло предавшей его возлюбленной.

Он не заметил, как ржавая стена гаража покрылась бурыми потеками, не услышал, как перестал хрипеть незадачливый киллер, и остановился только тогда, когда луна скрылась за облаком.

Андрей несколько мгновений взирал на то, что осталось от человека. Он наконец пришел в себя, злость вылилась в бойню – но схлынула, оставив сосуд пустым.

«Черт, а?» – ведьмак стряхнул с рук тяжелые и липкие капли, – «ментальный след останется…»

А потом он вспомнил и успокоился. Ведь ментальный след можно засечь, если убийство было совершено посредством ментального поля, то есть силой волеизъявления колдуна. Здесь же… все было чуть по-иному. Андрей присел на корточки над телом жертвы, вынул из скрюченных пальцев пистолет. Затем пошарил в карманах пальто и извлек две обоймы патронов – а вот это уже знатная добыча.

Оглядевшись в последний раз, Андрей убедился в том, что вокруг не было ни души, и побежал прочь.

«В конце концов, тот, кто покупает оружие, покупает его не просто так. Наверняка бы этот тип в хорошем пальто собирался воспользоваться пистолетом, и еще неизвестно, сколько бы смертных отправились бы на тот свет. Так что даже хорошо, что я успел вмешаться», – размышлял он, мелкой трусцой продвигаясь к знакомому дому.

Отпугнув проснувшуюся некстати шавку, Андрей нырнул в подъезд, понесся вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. И, достигнув нужного этажа, позвонил, шепотом умоляя:

– Инга, открой. Ну пожалуйста, открывай… Что ты так долго, а?