– Важничаешь, а я молюсь, чтоб тебя отовсюду выгнали, чтоб был только моей отрадой, – прошептала Валя и удивилась, как из памяти вынырнуло это бабушкино слово.

– Скоро звездой засияешь и быстро меня заменишь, – усмехнулся он.

– Кем?

– Нет незаменимых, есть незаменённые.

– А почему вы коммунистов не заменили и не запретили?

– Запретили по указу Ельцина в 1991 году, так они в Конституционный суд подали и выиграли.

– Сам говорил, суды пока не отросли.

– Где не надо, отросли, там друзьям всё, врагам – закон!

– Зачем тебе опять в депутаты?

– Как говорится, выходить замуж надо столько раз, сколько берут. Баллотироваться тоже надо столько раз, сколько выдвигают. Лучше расскажи ещё раз, как попала ко мне в кабинет в министерстве!

И она в сотый раз рассказывала, как её вызвали делать массаж министру, как было страшно, как министр подарил куклу, а подлюка Игоревна поставила между ними стеклянную стену. И оба в сотый раз счастливо хохотали. Потом ехали обратно. Валя держала в руках его большие породистые ладони в мелкой сетке морщинок. И думала, вот так бы застыть, как муха в янтаре. Чтобы это длилось, длилось и никогда не кончалось…

– А куклу выбросила?

– Её сперва мать постирала, потом Шарик башку отгрыз. Костюмчик остался, лежит в ящике с документами.

– Новую привезу. Надо ж было прожить такую сложную жизнь, чтоб на старости лет влюбиться в телезвезду.

На съёмки двух передач Валя ехала без всякого трепета, удивляясь, насколько быстро освоила профессию телеведущей. Ехала не с волнением, скорее с раздражением, что отменила приём, ведь люди записывались за неделю.

Вика привезла в Останкино Эдика и толпу однокурсников, провела по билетам внутрь телецентра и топталась с ними возле студии. Грим сделали быстро и качественно, и Валя пошла в артистическую, где снова ждала одежда из гумовского «Кензо». Четыре варианта на выбор.

Пуганные Викой продавщицы попали и в размер, и в модель, хотя расцветочки были одна безнадёжней другой. Катя прошлась по соседним кабинетам, поснимала со всех шарфики и косыночки, чтоб оживить эти платья.

– Поищем магазин без этого депрессивного япошки. В советское время дикторы вообще за свои одевались у спекулянтов. На толкучке туалета в Столешниковом переулке. Пятен гляди не наставь, а то из зарплаты вычтут.

– А какая у меня зарплата? – спросила Валя из примерочной.

– Какая от Адкиного медового месяца останется. Первая передача сейчас про армию, вторая – про бандитов. Адке понравилось, как сектантская мать в кадре билась, просила, чтоб теперь солдатская мать поголосила, – предупредила Катя, оставшаяся за старшую. – Но в эфире наоборот, сперва будут бандиты, потом война.

В артистическую, цокая шпильками, вошла молодая администраторша.

– Цветы генералу есть? – строго спросила Катя.

– Рожу я вам цветы? – возразила администраторша.

– Родишь! И симпатичного ребёнка найдёшь в Останкине, чтоб умильно вручил! Скажешь родителям, что оплатим.

– Будто вчера нельзя было предупредить про цветы, – риторически возмутилась администраторша и зацокала шпильками прочь.

Валя выбрала спокойное серое платье в мелкий цветочек, повязала на шею шарфик, снятый Катей с безропотной сотрудницы, и стала учить сценарий.

– Кать, тут всё серьёзно, я завалю, – испугалась она. – Про Славу Зайцева было просто, про секты запуталась, а тут вообще армия и Чечня. Хоть бы заранее рассказала, я б газет почитала, с Виктором посоветовалась.

– Расслабься, по всем каналам одно и то же. Все мочат Ельцина, и мы свой кусочек говнеца добавим. Тем более у Адки спонсоров на Чечню нет.

– Представляю, каких бы она спонсоров нашла на Чечню. Бюро ритуальных услуг, не иначе.

– Некислая идея, весь ритуал под бандюками, – откликнулась Катя. – Корабельскому под руку не лезь. Он психованный, что Адка с Федюней свалила. Раньше ж с ним ездила, теперь взяла помоложе.

Валя уже почти привычно прошла в студию, села на своё «берёзовое» место и уже почти привычно подмигнула Вике в первом ряду.

– Здравствуйте, дорогие друзья! С вами передача «Берёзовая роща», я – Валентина Лебедева, и наш гость, генерал Эдуард Воробьёв!

К ней вышел немолодой приятный мужчина в штатском, и Валя обратилась к нему совсем не по сценарию:

– Сегодня такая сложная тема, боюсь не справиться.

– Я вам помогу, – улыбнулся генерал, тихим голосом и мягкими манерами совсем не похожий на генерала.

И тут Валя сообразила, что именно им восхищалась Юлия Измайловна за то, что отказался возглавить чеченскую операцию. Она набрала в лёгкие воздуха, заглянула в сценарий и почти пропела, стараясь выглядеть поумней:

– Сегодня все используют чеченскую тему для политических игр, и вдруг вы, боевой генерал, говорите, что ваш демонстративный уход из армии продиктован профессиональными, а не политическими соображениями.

– В моём отказе возглавить военную операцию в Чечне не было политики. Я сделал анализ готовности наших сил и понял, что возможности начинать операцию нет, – ответил Воробьёв как-то совсем просто. – Но я принимал присягу, и если бы предоставили квалифицированные возражения, то так бы не поступил.

– А сам факт, что ситуацию стали решать с помощью силы?

– Моё отношение к ситуации в Чечне – моя личная гражданская позиция, а здесь я выступал как военный, исполняющий приказ.

– Тяжело далось это решение? – спросила Валя.

– Одна ночь раздумий и одна бутылка водки. Утром сообщил главнокомандующему, он заорал: «Пишите рапорт об отставке!» А я ответил всего пять слов: «Он у меня с собой!» Так я перестал быть военным и только после этого занялся политикой.

– Аплодисменты! – гаркнула на зал Катя с Адиного кресла.

С генералом Воробьёвым было настолько комфортно общаться, что Валя не успела понять, как пробежала кусок про ответственность военного и цену крови, пролитой по твоему приказу. Предстояло самое сложное – переход к солдатским матерям.

– Эдуард Аркадьевич, вот письмо матери. – Валя представила, как та самая «мыша зашморканная – лучшая сценаристка» сочиняет его в квартире Рудольф с мраморными полами и колоннами, попивая «Хеннесси» и роняя на ковёр пепел. – «Уважаемые генералы, я вам не верю и не отдам мальчика в армию. Потому что под вашим командованием его будут унижать, избивать, лишать еды и медицинской помощи. И никто из вас не ответит, если он погибнет в армии даже в мирное время…» Что на это скажете?

– Опасения матери не напрасны, но решить проблему можно только реформой. – Было видно, что уже в сотый раз отвечает на этот вопрос. – А реформа армии пойдёт только тогда, когда над сферой армейской жизни будет установлен гражданский контроль.

– Как же установить гражданский контроль над военными? – удивилась Валя.

Вика шепталась с однокурсницами, делая Вале страшные глаза. Катя переместилась к третьей камере, взволнованно прижав к груди переговорник. Злобно зашипел осветительный прибор над головой. Сейчас как рухнет, как взорвётся, почему-то подумала Валя.

– Достаточно