– Зачем это? Я тебе запрещаю, – сказал Томми.

– Глупости. Я не собираюсь ни за кем следить. Я просто пойдув церковь и возьму там Библию. А если и там новая версия, то спрошу у викария.У него наверняка есть старый канонический текст.

– А зачем тебе нужна именно традиционная версия?

– Я хочу освежить свою память, разобрать слова, нацарапанныена могильном камне. Они меня заинтересовали.

– Все это очень хорошо, но я тебе не верю, Таппенс, ты сновавпутаешься в какие-нибудь неприятности, стоит только выпустить тебя из виду.

– Даю тебе слово, что я не буду больше разгуливать покладбищу. Церковь, солнечное утро, кабинет викария – что может быть безобиднее?

Томми с сомнением посмотрел на жену, однако покорился.

Выйдя из машины у калитки, ведущей в часовню, Таппенсукрадкой огляделась по сторонам, прежде чем войти на территорию церкви. Каквсякий человек, подвергшийся в свое время нападению, она испытывалаестественное недоверие к тому месту, где это произошло. Впрочем, в данномслучае на кладбище не было видно злоумышленников, которые прятались бы запамятниками.

Она вошла в церковь, где старая женщина, стоя на коленях,чистила какую-то бронзовую утварь. Таппенс на цыпочках подошла к аналою и сталалистать лежавшую там Библию. Женщина, занимавшаяся уборкой, бросила на неенеодобрительный взгляд.

– Я не собираюсь ничего красть, – успокоила ее Таппенс и,снова закрыв книгу, на цыпочках вышла из церкви.

Ей очень хотелось осмотреть место, где недавно что-то раскапывали,однако она твердо решила этого не делать.

«Всякий, кто обидит, – прошептала она про себя. – Значит,должен был быть тот, кто обидел».

Она проехала то небольшое расстояние, которое оставалось додома священника, вышла из машины и направилась к входной двери. Позвонила,однако звонка не услышала.

«Звонок не в порядке», – сказала она себе, зная нравызвонков у викариев, и толкнула дверь, которая сразу же открылась.

Войдя в холл, она увидела на столе большой конверт синостранной маркой, занимавший чуть не всю столешницу. На конверте был штампмиссионерского общества в Африке.

«Я рада, что не занимаюсь миссионерской деятельностью», –подумала Таппенс.

Рядом с этой случайной мыслью маячило что-то другое,связанное с каким-то столом в холле, что-то, что она должна была вспомнить...Цветы? Листья? Письмо или пакет?

В этот момент из двери с левой стороны вышел викарий.

– Вы хотите меня видеть? – спросил он. – Ах, это вы, миссисБересфорд?

– Совершенно верно, – отозвалась Таппенс. – Я, в сущности,пришла только для того, чтобы спросить, есть ли у вас Библия.

– Библия, – повторил викарий почему-то неуверенным тоном. –Библия.

– Я полагала, что она должна у вас быть, – сказала Таппенс.

– Конечно, конечно, – ответил викарий. – Дело в том, что уменя их несколько. Есть, например, греческое Евангелие, – сказал он с надеждой.– Вам, должно быть, нужно именно оно?

– Нет, мне нужно старое каноническое издание.

– О боже мой! – воскликнул викарий. – Разумеется, в домедолжно быть несколько экземпляров. Да, несколько. К сожалению, в церкви мы этимизданием не пользуемся. Нам приходится считаться с мнением епископа, а епископ,знаете ли, сторонник модернизированного варианта, он считает, что его лучшевоспринимает молодежь. Очень жаль. У меня в библиотеке столько книг, что иногдаприходится ставить некоторые в задний ряд. Но я думаю, что мне удастся найтито, что вам нужно. По крайней мере, я надеюсь. А если нет, то придется спроситьмисс Блай. Она где-то здесь, подбирает вазы для детей, которые набрали полевыхцветов для украшения детского уголка в церкви.

Оставив Таппенс в холле, он вернулся в комнату, из которойвышел.

Таппенс не пошла следом за ним. Она осталась в холле и,нахмурясь, сосредоточенно размышляла. В это время открылась другая дверь ивошла мисс Блай, заставив Таппенс вздрогнуть. В руках у вошедшей была тяжелаяметаллическая ваза. В голове у Таппенс словно что-то щелкнуло, и отдельныедетали сложились в ясную мысль.

«Ну конечно, – сказала себе Таппенс. – Ну конечно».

– Ах, я могу помочь... Я... О, это миссис Бересфорд.

– Да, – ответила Таппенс. – А это миссис Джонсон, не так ли?

Тяжелая ваза грохнулась на пол. Таппенс нагнулась и поднялаее. Она держала вазу в руке, взвешивая ее тяжесть.

– Самое подходящее орудие, – сказала она, ставя вазу наместо. – Очень удобно ударить человека сзади по голове. Именно это вы исделали, миссис Джонсон?

– Я... я... что вы такое говорите? Я... я... никогда...

Однако у Таппенс больше не было необходимости задерживаться.Она видела достаточно. При повторном упоминании имени миссис Джонсон мисс Блайвыдала себя с головой. Она вся дрожала, охваченная паникой.

– Когда я у вас была пару дней назад, на столе в холлележало письмо, адресованное в Камберленд миссис Йорк. Именно туда вы ееотвезли, когда забрали из «Солнечных гор», миссис Джонсон? Значит, сейчас онатам. Миссис Йорк или миссис Ланкастер – вы использовали оба имени попеременно,то Ланкастер, то Йорк, совсем как алая роза с белыми полосками в саду уПерри...

Таппенс повернулась и быстро вышла из дома, оставив миссБлай в холле – та по-прежнему стояла, раскрыв рот и тяжело опираясь на перилалестницы. Таппенс добежала до калитки, вскочила в машину и завела мотор. Онаобернулась в сторону входной двери, однако оттуда никто не вышел. Таппенспроехала мимо церкви и направилась в сторону Маркет-Бейзинга, но внезапнопередумала и вернулась назад, а потом выехала на дорогу, ведущую к мостику и«Дому на канале». Она вышла из машины, посмотрела через ворота, не видно ли всаду кого-нибудь из супругов Перри, но там никого не было. Миновав калитку, онапрошла по дорожке к черному ходу. Дверь была закрыта, так же как и окна.

Таппенс с досадой подумала, что, возможно, Элис Перрипоехала в Маркет-Бейзинг за покупками. Таппенс непременно хотелось повидатьЭлис. Она постучала, сначала тихонько, а потом изо всех сил. Никто не ответил.Она подергала ручку, но дверь не поддалась. Она была заперта. Таппенс так истояла у двери, не зная, что делать.

Ей необходимо было задать Элис Перри несколько вопросов.Возможно, миссис Перри находится в Сэттон-Чанселоре. Нужно вернуться туда. «Домна канале» тем и отличался, что стоял на отшибе – вокруг ни души и никакогодвижения по дорогам и на мосту. Не у кого спросить, куда подевались супругиПерри.